Убить Александра. Владимир Андриенко
в Петропавловской крепости. Идея поднять крестьянство на бунт с треском провалилась.
Теперь вспомнились слова тех, кто тогда оказался в меньшинстве. Не подойдёт русский мужик сейчас против царя. Это не времена Пугачева, когда грянул русский бунт и едва не опрокинул помещичью Россию. Мужик мог пойти за царем, который жаловал землю и волю, но не за идеалистами, что рассуждали о благе демократии и вреде самовластия.
Но большинство народников продолжало верить, что «Вампир, обрекающий русский народ на неизбежное разорение, на неизбежное голодание, на неизбежные эпидемии, на страшную и медленную смерть, есть государственный строй Российской империи». Потому они были готовы противостоять самодержавию и бороться за новую Россию свободную от царского деспотизма…
Вчерашний студент, участник «хождения», Александр Михайлов вернулся в Петербург и был готов продолжать борьбу. Его не сломили недавние неудачи. И у него был план, как осуществить то, о чем мечтала передовая молодёжь России. Революционер делает революцию. Всякая нерешительность и проволочки были преступлением.
Первое время Александр жил в квартире своего отца, надворного советника [9] Дмитрия Михайлова. Отец не признавал увлечения сына революцией, и они часто беседовали о судьбах страны и народа. Михайлов-старший хотел переубедить наследника и заставить его сойти со скользкой дорожки.
– Ты, насколько я понял, не собираешься бросать своего увлечения, Саша? – спросил отец, зайдя вечером в кабинет.
– Я скоро съеду от тебя, папа. Понимаю, что могу испортить тебя карьеру.
– Я не о том, Саша. Тебя никто не гонит. И не о моей карьере речь.
– А о чем, папа?
– Неужели тебя не убедило твое «хождение»?
– Убедило в чем, папа? Что сейчас не времена Пугачёва? Я это знал и раньше. Но мои товарищи верили, что лапотная Россия пойдет за ними.
– А это твоя ошибка, Саша. Времена Пугачева вполне могут вернуться. И тогда Россия умоется кровью. Вот только сейчас все будет много серьёзнее. Внутри нашего народа копится тьма, Саша. И эта тьма жаждет прорваться наружу. И горе России, если все это темное и страшное вырвется наружу.
– Ты слишком мрачно смотришь на вещи, папа. Дворянство стало слишком ограниченно смотреть на многие вещи. А знаешь, с чего все началось?
– Началось что?
– Мое убеждение в необходимости революции, папа. Тот самый переломный момент, который сделал меня, дворянина, сторонником революции, которая по сути своей направлена против дворянства.
– И что же это, позволь узнать?
– Один случай в столице. Один крестьянин сумел тогда прорваться сквозь двойную цепь солдат и упал на колени пред царем. Он сказал: «Государь! Милостивец, батюшка-царь, заступись!» Но Александр ничего не ответил мужику. Он просто не знал, что ему ответить. Царь не знает, как помочь России. И этому равнодушному деспоту в золотом мундире с орденами доверены судьбы миллионов? Неужели ты уважаешь нашего царя, папа? Скажи честно?
– Государь, имеет усталый вид. Говорит в нервном раздражении о серьезных проблемах.
Надворный советник – по «Табели о рангах» чин седьмого класса, соответствовал чину подполковника в пехоте.