Иномирье за моим порогом. Екатерина Боброва
невозможно сделать. Это ваш дом, Анна, – и он указал рукой в сторону дома.
Анна нервно сглотнула. В горле пересохло. Мысли путанно носились в голове, без всякой надежды выдать что-нибудь здравомыслящее. Она потерла рукой лоб, подивившись холоду пальцев.
Сначала собака, теперь дом. Что следующее? Принц на белом коне?
– Понимаю, вы растеряны, – сочувствующий вид Арвеля напоминал собой доброго доктора, а именно доктора душевных болезней, и Анна вскинулась, чувствуя, как её затапливает раздражение.
– Я – не растеряна, – отчеканила, – удивлена, не скрою. И с какой радости мне выпало такое счастье: и дом, и собака, и ваше внимание?
– Вы забыли о квартире, – поправил её Арвель.
Анна подавилась воздухом, закашлялась.
– И квартира, – согласилась, махнув рукой на здравый смысл в происходящем. – И что вы за это попросите? Надеюсь, не душу?
Арвель улыбнулся.
– Нет, вы путаете меня с другим, эм, персонажем. Я душами не занимаюсь. И у меня к вам, Анна, исключительно деловое предложение, без всякой мистики и эзотерики. Давайте пройдем в дом, выпьем чаю. Вы немного успокоитесь и перестанете воспринимать меня с такой враждебностью.
Анна хмыкнула и с независимым видом повела плечом. Страха не было, лишь легкая досада на мужчину, который отвлекает от чего-то важного.
И дом, и озеро, и беседка… У нее было странное чувство, что она знает это место и вернулась сюда после долгого отсутствия.
– Хорошо, – согласилась, с неохотой отворачиваясь от озера. Вид и, правда, был чудесен, но одета она была не по погоде и успела изрядно озябнуть.
Дом встретил их легким запустением, и на девушку снова накатило дежа вю. Высокие светлые комнаты, скрипящие под ногами половицы, пыль на подоконниках и затянутая в чехлы мебель. Все было родным и знакомым. От накатившей беспричинной радости защипало в носу, и Анна прикусила губу, чтобы не выдать охвативших её эмоций.
Хватит глупостей на сегодня. Этот не её дом, она не может знать, что за дверью их ждет кухня, из потемневшей от времени сосны и большой, овальный стол темно-коричневого цвета с белой салфеткой в центре, а над ней желтой тыквой висит круглый абажур.
Это сказки, а их не бывает.
– Простите, мы не успели прибраться, – извиняясь, словно она была настоящей гостьей, проговорил Арвель, раскрывая дверь и пропуская вперед.
Анна прошла к столу, поправила салфетку, качнула абажур. Реальность стремительно осыпалась.
Солнце блестело в стеклах старинного серванта, и Анна четко знала, что за резными дверцами стоят двенадцать бокалов и один чайный сервиз из китайского фарфора – с зелеными дракончиками, вольготно разлегшимися на блюдцах и боках чашек.
Дико хохоча, прозвенел бубенцами колпак дурака.
Она сходит с ума.
В груди стало тесно и горячо. Тронь – и сердце не выдержит, взорвется от страха, от противоречий реальности.
Мокрый нос ткнулся в ладонь. Анна вздрогнула, опустила руку на собачью голову, ощущая под пальцами мягкую