Апокалипсис: катастрофы прошлого, сценарии будущего. Отсутствует
возникших в начале перестройки экологических движений стали поводом, а прекращение финансирования причиной того, что стройку законсервировали. Однако опыт показывает, что великие стройки просто притягивают к себе чиновников, жаждущих их завершить. И в мае 2004 года правительство Петербурга выделило 70 млн рублей на продолжение строительства.
Если в Санкт-Петербурге механизм спасения на водах и система оповещения населения создавались и доводилась до ума в течение двух столетий, в Москве поводов для создания подобной системы не было, и наводнение 1908 года стало настоящим кошмаром для города.
Все, чем располагала Москва, – лишь несколько спасательных станций общества спасения на водах, но они располагались слишком близко к воде, так что, как только Москва-река вышла из берегов, их немедленно затопило. Словом, москвичи ожидали наводнения не больше, чем, скажем, падения Тунгусского метеорита.
Более того, когда наводнение уже началось, в незатопленных частях города плохо представляли масштабы бедствия. Газеты поначалу даже изволили шутить. «Русское слово», например, открыто издевалось: «Картина набережных получилась совсем венецианская. Поминутно встречаются лодки с пассажирами, возвращавшимися из церквей с зажженными свечами, совсем как на Большом канале в Венеции. Только не было серенад». Оценить подлинные масштабы постигшей город катастрофы удалось не сразу.
В начале апреля 1908 года резко потеплело, и накопившийся за зиму снег начал стремительно таять. В среду 9 апреля (по старому стилю), за несколько дней до Пасхи, в Москву стали приходить тревожные слухи о том, что подмосковные реки выходят из берегов и подтапливают окрестные деревни. Слухи, как водится, проигнорировали и губернские, и городские власти, а в ночь на четверг Москва-река вышла из берегов. Книга анонимного московского автора, опубликованная через пару месяцев после трагедии, описывала происшедшее так:
«Набережные реки Москвы и Водоотводного канала представляли из себя сплошное водное пространство. Залиты были все прилегающие к набережным улицы и переулки. Плавали лодки и плоты, и лишь изредка попадались смельчаки, идущие по пояс в воде… Из воды еле виднелись фонарные столбы, а во многих местах деревянные перила были сломлены напором воды… По реке неслись огромные бревна, стога сена, дрова, какие-то большие кадки, части крестьянских построек и целые избы. Отрезанные водою, обитатели затопленных домов махали своим родственникам носовыми платками…»
Многие проснулись лишь тогда, когда Москва-река стала заливать их постели: «Открыв глаза, при свете ночника мы в первую минуту просто обезумели. Вода доходила уже до кровати. Вдруг со страшным грохотом лопнули стекла окон, и вода хлынула бурным водопадом в квартиру. Лампочка погасла, мы остались в полном мраке. Мы бросились к дверям – но открыть их было невозможно. Напор воды был настолько