Змеи. Гнев божий. Ольга Миклашевская
Сухое лицо едва не трескается от этого проявления эмоций.
– Покажись-повернись, птица Гамаюн, к саду задом, а ко мне передом.
Сама не понимая, что происходит, пташка стремглав падает на землю, прямо под ноги старой ведьмы, по пути оборачиваясь человеком. И видно, что не привыкла она к этой своей ипостаси, потому что чувствует себя младенцем, только-только начавшим познавать собственное тело.
Руки в дорожной пыли, горло жжет, каждая косточка болит так, будто ее пытается разломить надвое полк красных муравьев. Безуспешно пытаясь отдышаться, Эвелина с вызовом поднимает глаза на старуху.
– Думала, не найду тебя здесь? – гогочет та. – Мы с тобой из одного теста сделаны, малютка, так что тебе от меня не укрыться. Тем более что силушки у меня поболее-то, чем у тебя, будет.
– Чего тебе надобно?
– Чего и всем, – качает головой незнакомка, – яблочко живильное да молодильное.
Еще никому, ни разу за всю историю острова не удавалось угрозами или же пытками добыть себе яблоко. Тем более такой дряхлой, безобразной старухе. Но еще никто не мог заставить Гамаюн показать свою человеческую ипостась.
– Яблоко получают только те, кому оно действительно необходимо, – заученным тоном отвечает Эвелина, но голос отчего-то дрожит. – Герои сказок и легенд, баллад и преданий.
Язык знакомо колет в предвкушении предсказания, которое наверняка остепенит уродливую старуху в черной накидке. Только вот та в ответ лишь смеется. Глухо, протяжно, страшно, будто она, а не Эвелина, является хозяйкой Буяна. И маленькая птичка с ужасом осознает, что у гостьи тоже есть для нее предсказание. Она смотрит в стеклянные глаза колдуньи и видит там свое отражение, в тысячи раз уменьшенное судьбой.
– Спустись на землю, отыщи меняющую лица. – Старуха раскачивается, словно в трансе, и Эвелина понимает, что с ней сейчас разговаривает совершенно другая, более древняя сила. – Только когда отыщешь и уничтожишь ее, сможешь вновь дышать спокойно. Отомсти… Ты должна отомстить за убитую сестру, иначе никогда не сможешь спать спокойно. Дух убиенной будет вечно сидеть у тебя на плече и шептать в ухо печальные вести.
Поток слов очень быстро заканчивается, а терпкое послевкусие остается. И как стоматолог, у которого пациент уверенным движением руками вырывает изо рта зуб, Эвелина теряется и не понимает, куда девать свое собственное предсказание.
– Если уйдешь, то вернешься не скоро, – выплевывает Эля два слова и не сразу понимает, к кому они обращены.
В мгновение ока две женщины меняются местами: хозяйка превращается в гостью, а гостья – в хозяйку. Старуха внезапно становится такой огромной, что кажется, если захочет, раздавит испуганную птичку.
Эвелина ведь тоже когда-то была человеком, только вот трескучий мороз лишил ее тела, которое она принимала как должное. Крутила бедрами перед соседскими мужиками, строила глазки давно женатым и вполне резонно отзывалась на «ведьму». Как же, с ее-то зелеными глазами!
Как-то ночью на деревню набежали волки, и