Уолден, или Жизнь в лесу. Генри Дэвид Торо
глаза, он вдруг обнаружил, что жизнь предлагает нам всё необходимое для покоя и удовольствия – нужно только использовать то, что есть, готово и под рукой. Кажется, он по-прежнему убеждает нас: „Жизнь – обильна! Расслабьтесь! Жизнь – здесь, вокруг, а не где-нибудь за холмом“».[7]
Битники, хиппи и многие-многие представители фракций и ответвлений вездесущего нью-эйджа испытывали аналогичное влияние, мало что, говоря по совести, к нему добавляя (ведь и Торо уже в свое время увлекался разнообразными восточными учениями, а одной из любимых его книг, не без влияния Эмерсона, была «Бхагавадгита»).
Очень во многом богатый ХХ век был придуман за век до него, и сеть филиаций в американской культуре этого времени тому яркое подтверждение. Любопытно и то, что сегодня, когда Генри Миллера, битников и дальше по списку читают всё меньше, с некоторым трудом воспринимая их всерьез (справедливо оно или нет – другой разговор), важность, влияние и сила наследия XIX в., в том числе и наследия трансценденталистов и минималиста Торо, только крепнет.
Само собой, ветер значительнее листопада, как причина влиятельнее своего следствия. У причины-Торо, как мы видим, множество следствий. Этого хватит, чтобы обратить на эту занимательную причину внимание. Возможно, даже сегодня (или в особенности сегодня, когда общий коэффициент цивилизованного овеществления возрос на много, много порядков) это способно вести к неожиданным, свежим последствиям.
Пусть их будет мало, лишь бы они были истинными.
Генри Торо
Уолден, или Жизнь в лесу
Хозяйство
Когда я писал эти страницы – вернее, большую их часть, – я жил один в лесу, на расстоянии мили от ближайшего жилья, в доме, который сам построил на берегу Уолденского пруда в Конкорде, в штате Массачусетс, и добывал пропитание исключительно трудом своих рук. Так я прожил два года и два месяца. Сейчас я снова временный житель цивилизованного мира.
Я не стал бы навязывать читателю всех этих подробностей, если бы не настойчивые расспросы моих земляков о моей тогдашней жизни, – расспросы, которые иные назвали бы неуместными, но которые мне, при данных обстоятельствах, кажутся, напротив, вполне естественными и уместными. Некоторые спрашивали меня, чем я питался, не чувствовал ли себя одиноким, не было ли мне страшно и т. п. Другим хотелось знать, какую часть своих доходов я тратил на благотворительность, а некоторые многодетные люди интересовались тем, сколько бедных детей я содержал. Поэтому я прошу прощения у тех читателей, которые не столь живо интересуются моей особой, если на часть этих вопросов мне придется ответить в моей книге. В большинстве книг принято опускать местоимение первого лица, здесь оно будет сохранено; таким образом эгоцентричны все писатели, и я только этим от них отличаюсь. Мы склонны забывать, что писатель, в сущности, всегда говорит от первого лица. Я не говорил бы так много о себе, если бы знал кого-нибудь другого так же хорошо, как знаю себя. Недостаток опыта,
Там же. С. 218.