Я – душа Станислаф! Книга вторая. Валерий Радомский
самого времени, залёг в доме, точно медведь в берлоге, и даже Ульку, жену свою, не хочет видеть – жаловалась она соседям.
Спать больше не хотелось, как только не укладывался Матвей на своей скрипучей кровати. А глаза хоть закрыты, хоть открыты – он там: в Аду! И те же черти волчьими лапами шоркают по полу. «Не-е…, не-е…, – убеждал себя Матвей, – это не галюники, не-а-а… Я там был, а теперь тута – зырю ведь: тута, дома! А там зырил и попика лохматого, Шамана – во бля… привязался!..». Он ворочался с боку на бок, клал на лицо подушку, да каменный взгляд чёрного волка давил и через неё.
Матвей нервно поднялся с постели. За столом, не видя ничего, кроме графина с водкой, налил горькой в чайную чашку – не почувствовал, что выпил, и налил ещё.
– Так ведь и кони не долго двинуть! – в слух заметил и пожаловался, опять же, сам себе.
Сигаретный дым застил глаза, но что эта мимолетная неприятность, когда, побывав в Аду, теперь пухнет голова, почему его вернули оттуда в Кедры? Предупредили, что поджарят – это и к бабке не ходи! Но зачем вернули? Может, он теперь и не Матвей Сидоркин вовсе, а, почитай, ангел или архангел – когда-то, в зоне, читал про них, чтобы как-то и чем-то убить заблудившееся в тюремном сроке время, да хрен что в голове задержалось из прочитанного тогда: кто – ангел, а кто – архангел?!
…Матвей шёл центральной улицей и его единственным желанием было, чтобы его не заметили, не признали – оставили в покое. Он направлялся к Йонасу, а он мог знать – должен знать, что это такое – Шаман, откуда и почему он здесь появился? О чём-то догадывался и сам Матвей. Причём, эти его догадки сохранили ему жизнь: не утопили в озере, когда от неожиданности он пальнул в рыбину-меч; наоборот, показав ему Ад и заставив не просто плакать – рыдать белугой и испугаться, как никогда до этого, сейчас только ускоряют его шаги и ничего в нём этому не сопротивляется. А уж как, и сколько раз, он пытался докричаться до кедрачей – амба: теперь не будет так, как прежде…, да куда там, услышать, если их уши забиты …хочу, хочу и, ещё раз, хочу!
Йонас, окатив водой из ведра свой палевый «Крузак», не поставил ведро, откинул – рад, ух, как рад Зырику! Особенно, после случившегося с ним неделю тому назад. Может, пришёл к нему первому, чтобы рассказать подробности. Но Матвей просипел о другом:
– Дуй за своей электронной малявой – базарить будем по-взрослому!
Никуда идти не надо было – планшет Йонаса лежал на водительском сидении внедорожника. Но крылатые брови литовца ответили изумлением. Матвей незлобно выругался, а вспомнить и проговорить нужные и подходящие для этой ситуации слова удалось не сразу. Вспомнил и подобрал-таки – Йонас извлёк планшет.
– Ходь за…, не-а! Иди за мной.
«…Зацепи, …прихвати, …возьми ружьё», – сказав это, Матвей немало удивился тому, что, как не просто, оказывается, сказать что-то не русскому человеку по-русски, чтобы язык не прилипал к горлу.
Через