Марго и карусель. История одного витка. Елена Эсти
Реймс, потому что слышала о его красивейшем готическом соборе, плюс дорога на машине занимала чуть более двух часов.
Путешествие в Реймс выдалось замечательным: по дороге мы слушали французское радио, даже немного пели, точнее, Мартин подмурлыкивал в такт, а я снимала шпионское видео наших песен и фотографии фигурных нависших облаков, пролетающих над лазурным небом. Все это было похоже на то, как пара, долго планирующая побег, наконец, его совершает, оставив позади суету и заботы.
Время от времени я поглядывала на Мартина – зря мы в Париже не пользовались машиной, ведь за рулем он выглядел по-мужски уверенно, и для меня это было таким же откровением, как и то парижское утро, пахнущее кофе и круассанами, когда я первый раз любовалась его внешностью.
Отель в Реймсе, который забронировал Мартин в последний момент, находился прямо на улице, ведущей к роскошному Реймскому собору, знаменитого тем, что в нем крестили французских королей. Отель оказался очень посредственным: вполне пристойный снаружи, но довольно неудобный внутри – маленькие комнаты, старая, тесная душевая, отсутствие лифта. Мартин заказал нам одну комнату с двумя кроватями, но из-за невероятной тесноты комнаты, они были сдвинуты вместе.
– Нужно будет раздвинуть перед сном, – сказала я строго, более не проявляя никакой реакции по поводу неудобности комнаты.
К прогулке по городу и вечернем посещению ресторана мы приготовились и были на уровне: Мартин надел новую рубашку и темно-синий пиджак, я также впервые вывела «в свет» купленный в Париже плащ.
Город нас покорил отсутствием толп туристов, видом величественного собора, невероятной чистотой и центральной частью города со зданиями в стиле art nouveau.
– Будем говорить по-французски? – спросила я, и после его согласия продолжала. – Я очень мало знаю о твоей семье. Ты вскольз упоминал про сестер, но про родителей – ничего, – задумчиво поинтересовалась я.
– Мои родители в разводе. С отцом я не общаюсь уже много лет, а с матерью – уже около года, так что не о чем мне особо рассказывать, – выпалил Мартин.
– Хорошо, я не настаиваю. Наверное, это не мое дело, но должны быть очень веские причины для того, чтобы прекратить общение с матерью.
К моему удивлению, Мартин не только начал делиться, но, похоже, увидел во мне друга, которому можно выговориться по болезненному вопросу. Я напряжённо слушала, и благодаря тому, что мы общались на его родном языке, я в первый узнала многие деликатные подробности из его жизни.
– То есть сейчас вы почти не видитесь? – спросила я.
– Мы не общаемся с Рождества. Мы поссорились, а потом она заявила, что больше не хочет меня видеть.
Я подумала о том, что черт бы побрал этих европейцев с их катастрофой в плане семейных ценностей – вот еще одно межкультурное различие, которое просто вводит меня в ступор. Я больше не стала заострять внимание