Кто правит миром. В. П. Волк-Карачевский
всего нужно продать этот самый документ и получить пятьдесят тысяч, и, конечно же, золотом, только полновесной монетой и никаких ассигнаций.
– Итак, еще раз напоминаю: обо мне ни слова нигде и никому. Мы не встречались и никогда не виделись, даже издали в кругу знакомых, и вы не слышали моей фамилии – ни от маркиза Мериме, ни от кого-нибудь другого. Вы интересуетесь автографами, к вам случайно попало письмо императрицы, проданное секретарем или слугой барона Гримма, вы не знаете, когда и кем, до вас оно дошло через третьи руки коллекционеров. Запомнили? Через третьи руки, лично вы ни с кем не знакомы!
– Да, да, – понимающе подтвердил юноша.
– Вы, зная обстоятельства в России, поняли, что письмо это имеет более важное значение, чем простой автограф, а значит, и соответствующую цену.
– Я прекрасно понимаю цену, – перебил де Костени, но Соколович не обратил внимания на его слова.
– После смерти отца… – обязательно упомяните об отце, и обязательно скажите, что он уже умер.
– Зачем? При чем здесь мой отец?
– Имя вашего отца известно здесь, в Петербурге, многие его помнят, он оставил по себе память, хотя и не самую лучшую. Думаю, и Ростопчин знает его имя. И оно вызовет доверие к вам. Поняв, что вы сын человека, о котором все знают, вас в меньшей степени будут принимать за агента Тайной экспедиции. А то, что вашего отца нет в живых, успокоит на предмет огласки среди его старых знакомых, кстати, упомяните, что вы никого не знаете из его старых знакомых. Итак, после смерти отца у вас возникла необходимость в деньгах и это единственная причина вашего желания продать этот документ.
– Да, это единственная причина. Но я мог бы, если бы великому князю угодно, объяснить ему…
– Забудьте об этом! – раздраженно перебил Соколович, юноша мог вывести из себя даже человека с такими железными нервами, как у Соколовича, – если вас заподозрят в желании впутаться в политические интриги, это, во-первых, отпугнет Ростопчина и любого другого покупателя. Хотя никаких других покупателей я не могу себе представить. Великий князь очень осторожен. Он окружен шпионами и никому не доверяет, кроме Ростопчина. Великий князь стал очень подозрительным и это не способствует общению с ним. Во-вторых, не забывайте, что политические интриги обычно заканчиваются – в вашей родной Франции – в Бастилии, а у нас – в подвалах Тайной экспедиции. И это очень пугает меня. Я боюсь, что в таком случае вам не удастся под пытками сохранить в тайне мое имя. Я предпочел бы показаться неблагодарным перед рекомендовавшим вас маркизом Мериме, чем стать жертвой вашей увлеченности политикой. Насколько я помню, с начала нашей встречи речь шла только о коммерческом предприятии…
«А с виду такой грозный господин, – подумал Николя, – и тем не менее – трусоват», – но вслух воскликнул:
– О, конечно, только коммерческое предприятие!
– Итак, – наставительно продолжал вдалбливать Соколович, – вы приехали в Петербург, чтобы продать этот документ с единственной целью – вам срочно нужны деньги.
– О