Хранитель. Антон Кара
память стала мне больна.
Под толщей горестных мучений
Моя душа достигла дна.
12
Я на себя безмерно злился,
Что стал заложником своих
Метаний… Но освободился
Я, сочинив мой Главный стих.
«Когда умрут мои надежды,
И потемнеет всё вокруг,
Я распахну бесстрашно вежды
И разорву печальный круг
Несчастий и дурных волнений.
И страхи резко замолчат.
Убью в себе без сожалений
Того, кто в этом виноват.
13
И ничего не ожидая
Ни от кого и никогда,
Я буду добираться края
Моих желаний без стыда.
Я вспомню все провалы, беды,
Чтоб лучше стать – их сберегу,
Но вспомню и мои победы —
И буду знать, что я смогу».
…Вот так, мой друг, я ожил снова,
Но сердца не было в груди,
И жить без чувств себе дал слово,
Любовь оставив позади.
14
Я изучил до основанья
По психологии труды,
По женщинам пошли скитанья
Мои: от мыши до звезды.
Их обволакивал стихами
И нежно, трепетно ласкал.
Был рядом днями и ночами —
И на недели пропадал.
То отдалял, то приближался,
То радость подавал, то боль,
И тем любви их добивался.
Я крепко вжился в эту роль.
15
Мое беспечное стремленье
Всех женщин соблазнить вокруг
И черпать в этом вдохновенье
Не разделял мой лучший друг.
Он говорил, «любовь мужчины
Должна Одной принадлежать».
Да он не знал и половины
Того, что следовало б знать!
Что есть в любви и беспокойство,
И боль, крах веры, и печаль.
Есть у любви дурное свойство —
Она проходит. Вот мораль.
16
Настал момент – на этой теме
Начну о друге говорить,
Ведь роль его в моей поэме
Никак не переоценить.
Вадим – умен, но крайне робок,
В беседах с дамами труслив
(Не обойтись мне здесь без скобок:
Он был довольно некрасив),
И не давалось это дело.
Поэтому избыток сил
Учебе отдавал всецело,
А страсти в книгах находил.
17
Шло время: женщины менялись,
Во мне не утихал поэт,
И дни мои уподоблялись
Каникулам…
Прошло пять лет.
Однажды брат мой, о котором
В седьмом куплете я писал,
Им заключенным договором
Убытки фабрике снискал,
Из-за чего конфликт случился
Меж ним и злившимся отцом,
И Анатолий оскорбился —
Покинул фабрику и дом.
18
Теперь фабричные проблемы
Отец со мною стал делить.
Но я хотел писать поэмы,
А не ботинки мастерить,
Но