Двуликие. Клетка для наследника. Ника Соболева
верил. В конце концов, в Рональдин текла кровь Эмирин – хозяйки и хранительницы академии. Впрочем, возможно, дело было совсем не в этом, а в чём-то другом. В чём-то, из-за чего Дин решила защитить Шайну – девушку, которая выглядела так, будто совсем не нуждалась в защите.
***
Шайна Тарс
Мирра и Рональдин настигли меня, когда я была в холле первого этажа. Я стояла и смотрела поочередно на залы Памяти и Почёта, раздумывая, куда мне больше хочется зайти. В зале Памяти я могу увидеть маму… могу, но боюсь. А в зале Почёта мне совершенно нечего делать. Меня не интересуют многочисленные императоры и императрицы.
– Ну, как? – спросила меня Дин, как только они с Миррой спустились с лестницы и встали рядом.
Я вздохнула и покачала головой. Почему-то я сразу поняла, о чём спрашивает Рональдин, а она поняла, что означает мой ответ. В отличие от Мирры.
– Знаете, девочки, – голос рыжей сочился иронией, – может, вы и умеете переговариваться мысленно, но я этим искусством не владею.
И почему-то я решила прояснить ситуацию. Наверное, на меня так Дин действует…
– Я ходила к ректору. Просила поменять мне личного куратора.
– А-а-а, – взгляд Мирры наполнился сочувствием. – Ну да, ответ Эмирин был предсказуем…
– Эмирин? – хором удивлённо спросили мы с Дин. Она называет ректора просто по имени?!
Рыжая, кажется, смутилась.
– Ну да. А что такое? Она же Эмирин.
Спорить с этим было сложно, поэтому мы ограничились скептическими взглядами. А Мирра поспешила сменить тему:
– Ты хотела зайти в зал Памяти? Или в зал Почёта?
Я кивнула.
– В какой-то из. Но в какой, я ещё не решила.
– Что тут думать? – фыркнула рыжая. – Зал Памяти гораздо интереснее! Пойдёмте. – Развернулась и направилась ко входу в зал.
Ещё одна командирка на мою голову… Впрочем, Мирра права. Я так ещё долго буду стоять и решаться, когда надо просто идти.
Но как же это иногда сложно – просто что-то сделать… Просто идти, просто сказать. И даже просто молчать…
Зал Памяти оказался большим, но меньше, чем я думала. В длину шагов, наверное, пятьдесят, а в ширину двадцать. По стенам, слева и справа – стеклянные шкафчики, заполненные какими-то кубками, медальками, монетками, шкатулками и прочей мелочевкой. А в центре – колонны с портретами и магическими фотографиями, которые около сто лет назад изобрёл один из профессоров ЛАМ.
Я растерянно оглядывалась по сторонам. Ну и как найти здесь маму? Я ведь даже не знаю, в каком году она закончила академию. И закончила ли?
Между тем Мирра подошла к одному из стеклянных шкафов, остановилась рядом и стала что-то разглядывать. До меня донёсся тихий смешок.
– А что в этих шкафах? – спросила я у подошедшей ко мне Дин. Та пожала плечами.
– В основном награды студентов, ну и всякие дипломные проекты. Пойдём, поглядим, над чем там Мирра смеётся.
На полке стеклянного шкафа, возле которого находилась наша новая знакомая, стояла табличка: «3049 г., группа АР-1-2, три лучшие курсовые работы». Возле цифры один была