Цена вопроса (сборник). Альбина Нурисламова
Так, «здрасте – до свидания». Тогда, кстати, всё закончилось хорошо: не пришлось идти к маме на работу. Соседка сама позвонила, объяснила ситуацию и сказала, мол, Коля переночует у неё, не переживайте, ничего особенного. Мама на следующий день не сильно ругала его, можно сказать, вовсе не ругала.
С тех пор прошёл почти год. Колька бывал у Веры Береславовны каждый день. А когда мама уходила на сутки, то и ночевал у неё. Они вдвоём часов в девять проверяли, всё ли выключено, запирали дверь и шли к Вере Береславовне. У той было две комнаты, в маленькой она стелила Кольке. Сначала он каждый раз брал из дома постельное бельё, но потом им надоело таскать туда-сюда наволочки и пододеяльники, и у Кольки появился свой, как сказала Вера Береславовна, персональный комплект. Как была уже и своя чашка, и любимая тарелка с Зайцем и Волком из мультфильма, и полосатое махровое полотенце.
Поначалу он думал, что Вера Береславовна строгая и даже злая. Высокая, на голову выше его мамы, в очках на цепочке (чтобы не терялись), с короткими седыми волосами и громким голосом, соседка смотрела так, будто знает про тебя всё – и это «всё» ей очень не нравится. Теперь Колька точно знал, что Вера Береславовна – самый лучший человек на свете. После мамы, конечно. Но маме всегда некогда – работать надо, по дому хлопотать. А у Веры Береславовны, как она сама говорила, блаженное пенсионерское состояние, то есть полно свободного времени, которым можно распоряжаться по своему разумению.
Она знала кучу разных историй и могла ответить на любой вопрос обо всём на свете. Готовила для Кольки что-нибудь вкусненькое, подсчитывала, сколько слов в минуту он читает, помогала делать аппликации и рисовать. Учительница по ИЗО потом показывала их коллективное творчество всему классу и хвалила. Когда Колька рассказывал об этом Вере Береславовне, она смеялась:
– Могу гордиться собой – на уровне третьего класса рисовать и клеить научилась! Перспективы такие, что дух захватывает!
Они вместе делали упражнения по русскому, репетировали Колькины выступления на школьных спектаклях, запоминали трудный английский алфавит, сражались с задачками по математике.
– Да, – тяжело вздыхала Вера Береславовна, когда опять он не мог сообразить про поезда, которые едут-едут и всё никак не доедут друг до друга. – Настоящий гуманитарий растёт.
– Это плохо? – насторожился Колька.
– Это как я.
Вера Береславовна сорок лет преподавала в институте зарубежную литературу. Книг у неё было столько, что не хватало полок, и приходилось хранить толстенные тома на антресолях.
– Вы их все читали? – поражался Колька.
– Некоторые – даже не единожды. И очень тебе завидую, дружок.
– Почему?
– Потому что тебе это удовольствие ещё предстоит.
Читать он поначалу не очень любил, играть в компьютерные игры было интереснее. Но, желая порадовать Веру Береславовну, брался за книги, которые она ему подсовывала, а потом втянулся, и ему понравилось. К большому Колькиному