Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД. Иосиф Линдер
Фомину, приглашая его отойти чуть в сторону, и спросил: – Что предлагаешь?
– А чего тут предлагать, командир, уберем эту б… мразь по-тихому, и точка. Особистам в полках и трибуналу меньше работы, и нам за тылы нечего будет беспокоиться. Не таскать же их с собой, командир.
– Легко сказать, а если тихо не получится, то вспугнем Загоруйко!
– Но и так оставлять нельзя! Торчат эти б… как кость в горле.
– И то правда. Надо кончать! Сам справишься или бойцами помочь?
– Своими силенками обойдемся! Я этих поганых шакалов на «живца» вытащу и на кукан посажу.
– Смотри не переиграй – нам тут симфонический оркестр не нужен.
– Обижаешь, командир!
– В общем, смотри, чтоб все прошло без шума и пыли! И позаботься еще раз проверить все следы вокруг!
Строго предупредив Фомина, Дроздов собрал группу захвата и возвратился к машине.
Потекли томительные минуты ожидания. Из задумчивости Дроздова вывел Яшка. Осторожно тронув командира за плечо, он молча показал куда-то в сторону и чуть вверх. Дроздов проследил за жестом и увидел Фомина, который, встав по стойке «смирно», козырнул командиру, а затем привычно махнул рукой. Все было кончено. Опять надо было возвращаться на базу и ждать.
Эта последняя неудача, как и вся предыдущая суета, подняла в его душе волну досадливого раздражения и еще больше распалила ненависть к удачливому, неуловимому пока Загоруйко. Вроде все из одного материала кроились, но как же война меняет людей! Как давит и как раскрывает, ставя порой в нечеловеческие условия, заставляя искать такие способы выживания, которые невозможно описать ни в одном учебнике военного дела. Ведь кто бы мог подумать, что такие, как Загоруйко, превратятся в настоящих профессионалов-диверсантов и будут крошить своих вчерашних товарищей, стараясь заслужить расположение новых хозяев. Да, жизнь в который уже раз доказала, что военные испытания могут высветить в человеке то, о чем он и сам, может быть, не догадывался.
Философские размышления еще более раздосадовали Дроздова. Угрюмо нахохлившись, он остановившимся взглядом смотрел перед собой на дорогу и никак не реагировал на попытки неунывающего водителя Яши завязать разговор. Так, не проронив ни слова, он и доехал до базы, где, избегая вопросительных взглядов бойцов, прошел в укрытие к радисту. Гусев, неловко потоптавшись у входа, все понял без объяснений и, чертыхнувшись, отправился проверять посты. Свободные от службы бойцы, кто как мог, принялись убивать время. Одни до зеркального блеска надраивали оружие, другие, завернувшись в ватники и подставив лица яркому солнцу, чутко дремали. Лишь неугомонные и живые, будто ртуть, разведчики Санников и Грицай, найдя рядом со скалой укромное и сухое местечко, затеяли легкую тренировку.
Фанатики неведомой японской борьбы, название которой большинство бойцов даже не могло выговорить, они самозабвенно отдались ей. Их легкие, скользящие враскачку шаги напоминали движения больших пауков, крадущихся по невидимой паутине. В какой-то момент они надолго застывали в немыслимых позах – понимающий