Пограничник. Павел Мамонтов
прошлого, на пути к Антрациту, было мало? – с улыбкой поинтересовался Коля, забирая галету.
– Не-е-е, там было далеко и не видно. Сейчас другое дело.
– А что на пути к Антрациту было? – спросил любопытный Рикки.
– Тебе не рассказывали, что ли? О, это была интересная история. Мы тогда познакомились с одним очень необычным человеком. Кстати, он ещё полезные советы по жизни давал, – Саша Загорный осторожно сделал знак, и Коля свернул тему: – Ну я тебе как-нибудь о том рейде всё расскажу.
Я сделал вид, что не заметил знака Саши и отношения группы ко мне. Но мысли оттуда, из мирной жизни, закружились в голове и сжали сердце. В груди стало больно. Я собрался и не позволил эмоциям отразиться на лице, спрятал их в глубине и снова стал командиром группы.
– Ну что, ребята, перекусили? Теперь айда обратно в путь. Скоро и вправду Проход начнётся, надо успеть занять лучшие места.
2. Посланец из другого Мира
В больничной палате было прохладно и светло, помещение заполняло тихое урчание кондиционера и писк кардиографа. Больной лежал на койке с кислородной маской на лице, однако аппарат искусственных лёгких не работал. Зато капельница с пакетом донорской крови была подключена, по узкому шлангу бодро текла алая струйка. Сам пакет с кровью подходил к концу, два других, висевших на капельнице, уже были полностью израсходованы.
Из коридора донеслись голоса:
– Я предупреждаю, клиническая картина неясна. Явная мозговая активность при полной потере крови и нескольких десятках огнестрельных ранений. Тревожить пациента крайне не рекомендуется.
– Оставьте, доктор, вам платят не за советы, а за то, чтобы вы выполняли свою работу быстро и без вопросов.
Дверь в палату открылась. Внутрь вошёл мужчина, черноволосый, в пижонской розовой рубашке, чёрных брюках и остроносых ботинках. Глаза скрывали большие зеркальные очки. Врач, уже пожилой дедок в медицинском халате, остался снаружи.
– Вы, доктор, отдохните пока. Отдохните. Я здесь сам разберусь. И что бы ни происходило, в палату не входите, – сказал мужчина и захлопнул дверь.
Затем он подошёл к лежавшему на койке, откинул простыню, обнажив грудь в окровавленных бинтах, одну руку положил на неё, в область сердца, а другую на лоб, тоже покрытый куколем бинтов, прошептал несколько слов и вздрогнул. Под потолком замигала лампочка, кардиограф сбился с ритма. Ладони мужчины задрожали от напряжения, на лбу выступил пот, он сам затрясся, слово его ударило током. Когда уже казалось, что он вот-вот рухнет обессиленный, больной на кушетке выгнулся и хрипло вздохнул.
Мужчина склонился над ним, снял очки. Могло показаться, что его глаза необычного серебристого цвета, но если приглядеться, становилось понятно – вокруг зрачка пульсировал белый огонёк. Такой же горел в глазах больного, только совсем тусклый.
– Привет, Грэмс, – сказал мужчина.
– Привет, Мэрах, – ответил больной.
Его лицо не выражало никаких эмоций, а губы шевелились механически.
– Извини, Грэмс, не