Эмма, фавн и потерянная книга. Мехтильда Глейзер
в пол старой крипты, хотя сейчас большую часть из них закрывала покрасневшая листва. Школьники постарше, наоборот, не считали развалины особо увлекательными, ведь в мире есть руины и познаменитее, и поимпозантнее.
Но мне эти руины нравились – может, даже именно потому, что они не были идеальны. Я любила сидеть на разрушенных непогодой обломках стен, смотреть на лес сквозь пустые глазницы окон и слушать ветер. Или, откинув голову назад, разглядывать небо над головой.
Ханна же мало что смыслила в магии старой обители, как и Шарлотта. Она быстро пробежалась глазами по обвалившейся стене и Рейну, скользящему неподалеку, и, кажется, даже не оценила по достоинству осенний запах леса. Моя подруга указала на куст папоротника, растущий у подножия наполовину разрушенной статуи:
– Думаешь, Долли II он понравится?
– Не знаю, – сказала я, но Ханна уже принялась выдирать растение.
Я почти сразу насторожилась, и тому нашлись сразу две причины. Первая – я только сейчас, когда папоротник прекратил существование, впервые разглядела невысокий пьедестал и ноги статуи. Безголовую фигуру из пористого песчаника, стоящую в нише, я всегда принимала за ангела или какого-нибудь святого, например святого Георга, именем которого была названа обитель. Но сейчас я увидела каменные копыта, и мне вдруг пришло в голову, что покрытые зеленью медные лодыжки и ноги – ветер и дожди изменили их очертания – не выглядели человеческими. Я подошла поближе, у меня под кедами что-то зашуршало, и в воздух от моих шагов поднялся серебряный листок. Или крылышко бумажной стрекозы?.. Другой причиной был ласковый голос, раздавшийся у меня за спиной как раз тогда, когда я хотела пристальнее рассмотреть статую. По его звучанию я за последние недели соскучилась больше, чем хотела себе признаться.
– Это орляк. Я бы не давал его овечке, если б не хотел ее убить.
Я обернулась.
– Он ядовит.
Фредерик! Темно-русые волосы собраны в косу, одет в свой всегдашний зеленый рабочий комбинезон и тяжелые ботинки, все еще немного хромает после того случая с велосипедом несколько месяцев назад. Он, наверное, направлялся к куче компоста – толкал перед собой тележку, полную садовых отходов.
Парень криво улыбнулся:
– Здравствуй, Эмма.
– Привет, – сказала я как можно небрежнее. – Это Ханна. Она без ума от Долли II.
– Тогда бы я посоветовал для начала не убивать ее. – Парень протянул Ханне руку: – Фредерик.
– Спасибо за совет. – Ханна бросила папоротник в тачку. – Ты работаешь тут садовником?
– Временно. Собственно, я изучаю биологию в Кельне, а в саду – так, подработка.
– В прошлом году Фредерик тоже учился в Штольценбурге, – объяснила я Ханне. – Он – как мы.
Фредерик никогда не жил в замке, потому что его родители владели домиком в деревне прямо под Штольценбургом, но нас многое роднило. Таких учеников, как он, Ханна или я, в интернате было немного. Учеников, которые не происходили