И только сердце знает. Джоанна Линдсей
видом Ранульфа, что они едва могли вымолвить хоть слово, – Сесилия и Элеонора. Их отцы также отправились в составе отряда моего отца, и теперь все мы надеемся на их благополучное возвращение домой вместе с лордом Гаем.
– Это настоящая честь для меня – познакомиться со столь очаровательными особами, – произнес Ранульф, приветствуя собравшихся легким кивком головы.
И теперь, когда эта чертова церемония была позади, Ранульф не собирался строить из себя вежливого кавалера. Он решительно повернулся к леди Рейне, намереваясь предложить ей переговорить где-нибудь наедине в укромном месте, где он мог дать наконец выход своим бушевавшим чувствам.
Однако она заговорила первой. Положив свою маленькую ручку на его ручищу и приблизившись к нему вплотную, Рейна полушепотом мягко сказала:
– Сэр Ранульф! Будьте так любезны пройти со мной. Мне бы хотелось поговорить с вами с глазу на глаз, прежде чем мы приступим к обеду.
Несмотря на всю любезность, все же это был приказ, однако это вполне устраивало Ранульфа, ибо сам он намеревался просить ее о том же, хотя, возможно, и не в таких любезных выражениях. Тем не менее ему совсем не нравилось то, что эта женщина пытается им командовать. Тем временем Рейна, которая решила не дожидаться его ответа, ибо была уверена, что он не откажет, отошла от компании молодых людей, при этом ее ручка не просто покоилась на его руке, но недвусмысленно сжимала ее, как будто давая понять, что он должен следовать за ней. Можно было подумать, что она потащит его за собой, даже если он откажется идти. Однако Ранульф не стал сопротивляться, поскольку ему самому страстно хотелось поговорить с ней наедине.
Рейна подвела его к узкому окну в другой части зала, рядом с которым в стене находилось небольшое углубление. Ранульф увидел две расположенные друг против друга скамейки, ярко освещенные полуденным светом. Она поднялась первой и села таким образом, чтобы собравшиеся в зале гости не смогли видеть ее. Ранульфу же не оставалось ничего другого, как сесть на скамейку, которая была расположена таким образом, что сидящий на ней оставался в поле видимости собравшихся. Однако он из-за этого не особенно расстроился, ибо был уверен, что подобный пустяк не сможет помешать ему выплеснуть всю накопившуюся в нем ярость. Но Рейна снова не дала ему возможности начать разговор, взяв всю инициативу на себя:
– Благодарю вас, милорд, за то, что позволили мне принести вам извинения в частной беседе. Мне неловко говорить об этом неприятном происшествии, которое случилось из-за моего недостаточного внимания к вам, поэтому обещаю, что буду краткой. Отправив к вам своего личного слугу, я ни в коем случае не намеревалась оскорбить вас. Я не совсем поняла тогда причину столь отчаянных его просьб позволить ему ухаживать за вами во время купания. Обычно Теодорик довольно сообразителен и деликатен, никогда еще не оскорбил он гостя своим поведением. В этом же случае, как он сам мне признался, он виноват перед вами. Поэтому я прошу у вас прощения за себя и за Тео. Несомненно, его поведению не может быть