Метро 2035: Преданный пес. Дмитрий Манасыпов
скалился и считал себя хозяином, свинота – натурально розовощекий порось с брылями отвисших щек. Еще и щетина сивая, ну вылитый кастрированный хряк, йа.
Спокойно, значит?
– Не угомонишься, падла, я тебе руку вообще в фарш превращу, понял?
Хаунд зыркнул напоследок и затих. Руку снова дергало изнутри укусами раскрошившихся гнилых клыков. А она ему точно пригодится в ближайшее время.
– Умничка, разрешу в сортир сходить, как доберемся. Грузите, чо встали?!
Опять носилки, что ли? Да что ж такое, йа! Тягают его взад-вперед два дня подряд, конца и краю нет. Подошли какие-то четверо, опасливо косились, но взялись за ручки, подняли, перенесли. Справа попахивало лошадью, туда они и направились. Он покосился, разглядывая серое-зеленое вокруг: желтые пучки умирающего осеннего камыша, перекошенные старые заборы и проваленные крыши. И все это на огромном холме, уходящем вверх и в сторону. А раз так, то оказался Хаунд не иначе как у Алексеевской горы и ее огромных дач, больше в этих чигирях такого не водится.
И его, упаковав по рукам-ногам, куда-то везли. Железки видно не было, но она рядом, нюх не подводил. Маслом и топливом несло из-за лошади. И картина вырисовывалась плохая.
Товарищ капитан как-то-его-там, наплевав на приказ, продал Хаунда как скотину. Продал то ли из-за меркантильности, то ли из-за странного чувства мести за вчерашнее. То ли… Нет, если бы это был просто саботаж, зачем нужны были бы транквилизатор и остальное? Шлепнуть, даже не тратя девять граммов свинца, свайкой через дырку, и все. Выкинул куда подальше и докладывай, мол, операция прошла успешно. Странно.
Но, в любом случае, все дерьмово, йа. Отвезут-то его один черт в Кинель, чтобы продать подальше, чтобы предательство интересов Прогресса не всплыло. И еще навариться… а еще от нескольких служивых – не тех фейсов, что думают головой, а которые работают руками-ногами, несло сраным синтетиком. Интересно, рихтиг. В долги влезли военные, подсели на дурь, а теперь отрабатывают?
Хаунда подкинуло и бросило вниз. Телега, шарабан из досок, явно металлической рамы и тракторных колес, даже не хрустнула и не просела. Добротная хреновина, ничего не скажешь.
– Погнали, – буркнул свинорылый, и тарантас тронулся.
Ехали, как водится, не долго и не коротко, а ровно столько, сколько нужно. И остановились. Хаунд, пытаясь понять, чем связали, старался не дергаться. Судя по нескольким онемевшим местам, в ход пошли самые обычные бытовые хомуты. Из пластика. Этого говна перед Войной наштамповали и понараспихивали по всяким «Стройматериалам» столько, что до сих пор хватало. Совсем хреново, это не порвешь.
– Что ждем? – поинтересовался херкин, сидевший с вожжами.
– С моря погоды, еб. – Свинорылый чего-то нервничал. Заметно потея, как самый настоящий боров, аж до явной вони. И помыться ему бы точно не мешало.
– Ты Фоме заплатил? – поинтересовался рябой.
– Рот закрой, – буркнул свинорылый, – все сделал. На этого накинь брезент. А лучше обмотайте прочнее, чтобы не отсвечивал.
Ответ