«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации. Геннадий Русланович Хоминский
наверное, похоже на театр, где я и мои друзья играем какую-то пьесу, представляя себя героями моих вымыслов. Мы живём в ином измерении. Того, что с нами происходит на моей сцене никогда не было, да и быть не могло. Это представление. Вот оно окончится, и мы все, живые и здоровые, смоем с себя грим военных лётчиков, стряхнём запахи войны и пойдём жить дальше уже своей жизнью.
Почему Пашка Колокольников? Наверное, навеяло фильмом «Живёт такой парень» по мотивам произведений Василия Шукшина. С одной стороны, совершенно простецкий парень, свой в «доску». С другой – глубокий философ, у которого не так все просто в жизни. Весёлый балагур, который, не задумываясь сел в горящий грузовик и рискуя жизнью спас народное добро. Про моего Пашу Колокольникова или как его звали в училище – «колокольчик» нельзя сказать, что его жизнь есть подвиг, что он оставил за собой след и на него кто-то будет равняться. Не было этого. Он просто честно делал свою работу и честно исполнил свой долг. Таких у нас миллионы.
Все истории, случившиеся с ним, происходили на самом деле. Участником каких-то событий был я сам, о других слышал от друзей и знакомых. Так что не все есть плод моей фантазии и, возможно, кто-то из читателей узнает в героях себя или своих близких. Может быть. Кто-то увидит ошибки в описаниях работы пилотов, некорректно используемую авиационную терминологию. Приношу свои извинения.
Глава 1
В Афганистане, в черном тюльпане,
C водкой в стакане мы молча плывём над землёй
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несёт ребятишек домой.
В черном тюльпане те, кто с заданий,
Едут на родину милую в землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья,
Им никогда, никогда не обнять тёплых плеч.
А. Розенбаум
В кабине мерзко пахло горелой резиной, жжёным металлом, порохом и ещё чем-то непонятным. То ли кислотой, то ли ещё чем. Грохотал большой кусок остекления по носовой обшивке, который болтался на каком-то тросу. Вдруг грохот пропал и в кабине зашумел воздух. Было ощущение, как будто в машине на большой скорости внезапно полностью открыли окно. Свежий воздух резко ворвался в кабину и вытеснил все прочую вонь. Запахло землёй, травой, чем-то далёким, из детства, и таким мирным. Я резко повернул голову вправо и увидел, что кусок остекления, до этого барабанивший по железу, исчез. Видимо лопнул державший его торс. Алексей сидел на своём месте, и судорожно, так что побелели кисти рук, сжимал штурвал. По его лицу текла кровь. Она залила ему весь комбинезон, капала на руки и на штурвал. Я сконцентрировал свой взгляд на землю, она была непривычно близка. Но мы не падали, а продолжали планировать. Под нами были виноградники, я хорошо видел убегающие под носовой обтекатель ряды. Видел деревянные столбы, к которым была привязана проволока, видел лозу, плетущуюся между проволокой, видел маленькие зелёные листики. В мозгу пронеслась мысль – нельзя концентрировать своё внимание на отдельных деталях, нужно уметь видеть всю картину целиком.
Глава 2
«Нельзя концентрировать своё внимание на отдельных деталях, нужно уметь видеть всю картину целиком», – я сидел в кабине учебно-тренировочного самолёта Як-52, а мой инструктор по полётам стоял на крыле и читал мне нотацию. Капитан Трофимов или как его называли курсанты – Трофимыч, не умел распекать курсантов. Все его нотации и нравоучения больше походили на задушевный разговор старшего с младшим. «Ты куда смотрел при посадке, ты видел, что выравнивать было ещё рано? – он посмотрел на меня и улыбнулся, – ты что же, хотел угробить меня и себя? Не удастся сынок, пока я сижу в задней кабине, ты себя не убьёшь».
Да, мой первый полет в передней кабине не очень удался. Вроде на земле, на тренажёре у меня все получалось достаточно гладко. Правда тренажёром списанный Як-52 без мотора и без крыльев, назвать было сложно. Ты сидишь в кабине, пристёгнутый ремнями по всем правилам, а инструктор стоит на стремянке и даёт вводные. «Высота 30, скорость 160», – я двигаю ручку управления двигателем и тяну немного ручку управления на себя. «Высота 1 метр, скорость 120», – я перевожу двигатель на режим холостого хода и потихоньку отдаю ручку управления от себя. «Все, посадка. Молодец», – говорит инструктор. Так мы и «летали» на земле и у всех все хорошо получалось.
1974 год, сегодня первый полет в передней кабине. Полётное задание выучено наизусть. Все просто. Взлёт, полет по коробочке, посадка. Самое главное, строго выполнить все действия по подготовке самолёта. Обойти его и сделать все, что написано в Руководстве. Как нам рассказывали курсанты четвёртого курса, это самое сложное. Тут-то и можно нахватать штрафных баллов. Короче мы все, курсанты третьего курса, учили до тошноты «Руководство по лётной эксплуатации самолёта Як-52». Так что любого из нас разбуди ночью и спроси, на какой скорости произойдёт сваливание самолёта в штопор, не раздумывая получали ответ: «130 километров в час, при перевёрнутом полете 180 километров в час». То есть мы все готовились к первому полёту самым серьёзным образом. С утра уже что-то витало в воздухе. Все были непривычно собраны, дисциплинированы.