«Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне. Игорь Пыхалов
в докладе ведет речь о неучтенных потерях в ходе войны.
И еще вопрос: если за четыре месяца войны неучтенные потери на пяти фронтах составили 434 тыс., то подобные потери войск остальных фронтов (Карельского, Ленинградского и Северо-Западного) за этот же срок должны быть более чем в полтора раза выше (716 тыс. с учетом потерь пограничников). Зная характер военных действий на основных стратегических направлениях советско-германского фронта, в это трудно поверить.
И как после этого можно доверять подсчетам авторского коллектива?
И еще один вопрос авторам: каким образом и в сведения каких именно фронтов включены эти потери – неужели задним числом? И какая же часть из упомянутых 434 тыс. включена в потери советских войск в Московской стратегической оборонительной операции? Ведь огромные потери в личном составе, вооружении и боевой технике в октябре месяце во многом предопределили характер последующих действий советских войск на московском направлении.
Попробуем проследить динамику убыли личного состава Западного фронта. Суммарные безвозвратные потери его войск в трех последовательных операциях (в Белоруссии, Смоленском сражении и Московской оборонительной) достигли 905,7 тыс. чел. По данным Г.Ф. Кривошеева, безвозвратные потери этого фронта за весь 1941 г. составили 956 293 чел.[145]. Разница в 50 тыс. чел., очевидно, образовалась за счет потерь в Московской наступательной операции (с 5 декабря 1941 г. по 7 января 1942 г.), в которой фронт безвозвратно потерял 101,2 тыс. (возникает вопрос, как их разделили по месяцам?). А где же «неучтенные потери»?
При определении этих потерь расчетным методом большое значение имеет период ведения боевых действий. Одно дело начальный период войны, который охватывает лишь ее первые недели – с 22 июня по 6–9 июля 1941 г., и совсем другое дело – осень 1941 г.
И потом, из какого штата исходили в своих расчетах авторы? В апреле-мае 1941 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб с согласия правительства начали проводить скрытную мобилизацию военнообязанных запаса под прикрытием «учебных сборов». Ставилась задача усилить войсковые части и соединения в 14 военных округах. Всего на эти сборы до объявления войны было призвано 802 138 чел., что составляло 17,7 % от общей численности армии мирного времени (17,4 % от мобилизационной потребности)[146].
За счет этого удалось усилить половину всех стрелковых дивизий (99 из 198), предназначенных в основном для действий на Западе. При этом состав стрелковых дивизий приграничных округов при штатной численности 14 483 чел. был доведен: 21 дивизии – до 14 тыс. чел., 72 дивизий – до 12 тыс. чел. и 6 стрелковых дивизий – до 11 тыс. чел.[147] Пополнили и другие части. Кстати, в труде «Гриф секретности снят» авторы утверждали, что к началу войны в Красной Армии и Военно-морском флоте числилось 4 826 907 чел. Из них 767 750 военнообязанных находились на учебных сборах в войсках[148]. В следующем издании своего исследования «Россия и СССР в войнах XX века» они увеличили это число до 805 264[149], то есть больше на 37 514 чел. Странная разноголосица.
Кроме
Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 258.
Там же. С. 472.
Гриф секретности снят. С. 139.
Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 245.