Лихолетье Руси. Сбросить проклятое Иго!. Юрий Галинский
незваного гостя, он даже привстал невольно; едва кивнул в ответ на низкий поклон пришельца.
– Он самый, господине, – твердым голосом ответил тот; волнение его, казалось, куда и делось.
– Да как же ты, беглый холоп, тать, душегубец, насмелился?! – выскочив из-за стола, рыкнул Валуев. – Бориско, зови дворню, хватай его!.. – И, угрожающе выставив руки с огромными кулаками, он стал надвигаться на пришельца.
Но тот даже не пошевелился; кривая ухмылка перекосила его рябое лицо с чахоточными пятнами на впалых щеках.
– Не торопись хватать меня, Сидор Тимофеевич, выслушай поначалу! – насмешливо произнес Епишка. – Нет у меня часу тары-бары с тобой разводить…
От такой дерзости сын боярский побагровел, с миг не мог произнести и слова. Тяжело дыша, лишь таращил глаза на своего бывшего холопа, сбежавшего несколько лет назад.
Бориско, который уже готов был исполнить наказ хозяина, истуканом застыл в углу горницы, потрясенный происходящим.
– С повинной пришел, что ль? – наконец выдавил из себя сын боярский.
– Еще чего не хватало! – едко бросил Епишка, с нагловатой усмешкой поигрывая рукояткой ножа, который висел у него за поясом. – Так бы уж и явился я к тебе с повинной… Ин ладно, не о том речь, слушай, Сидор Тимофеевич, пока еще час есть… Только поперво дай глоток меду испить, в горле пересохло. – И, не ожидая разрешения, потянулся к братине.
Тут уж Валуев не выдержал, бросился на него, но рябой оказался проворнее, отскочил в сторону, выхватил нож, замахнулся…
– Не торопись, коза, в лес, все волки твои будут! – зло выкрикнул незваный гость. – Аль и вовсе ополоумел? Тут, может, жизни твоей всего ничего осталось, а ты дурью маешься, – продолжал он уже потише. – Как хошь, я и уйти могу! – Рябой направился к двери.
– Чего уж там, говори… – нехотя протянул сын боярский.
– Накажи выйти Бориске, тогда скажу. Да побыстрее! – чуть не приказным голосом бросил тот.
Хозяин, оторопело мигая, весь настороженно напрягся, но велел холопу выйти – понял наконец, что беглый тать неспроста явился. Самолично наполнил чару медом, терпеливо ждал, пока рябой осушит ее.
– Только не задаром, Сидор Тимофеевич, скажу за мзду добрую, – вытирая тыльной стороной ладони жиденькую бородку и усы, сказал гость.
– Сколько? – прохрипел Валуев и, услышав ответ, ахнул.
– Не скупись, Сидор Тимофеич. А то не только добро, а и жизнь свою потерять недолго… Аль не веришь? Истомку Брысина и Гридю Шляева, холопов твоих, небось знаешь. Тех самых, что прошлый год ты охолопил, когда деревеньки их к митрополичьим землям прибрал.
– Сие ж владыке Киприану от князя великого Дмитрия Ивановича было пожаловано.
– Один бес знает чейное то пожалование. Разорил да охолопил сирот ты. Да ныне не о том речь… Скажи, ведомо ль тебе, что Истомка и Гридя сбежали в разбойную ватажку, коя бродит в окрестных лесах? Неведомо?.. Ну, так будешь платить, а?! – повысил тать голос.
Валуев тяжело плюхнулся на лавку, плечи его опустились,