Царская карусель. Война с Кутузовым. Владислав Бахревский
не окажут в сии первые дни своего позора, смятения. Мы можем загнать их в Шумлу.
– Не отступать же, коль победили?! – весело сверкал глазами герой дня Воинов.
– Свои потери не посчитали, – сказал Кутузов, когда все посмотрели на него, ожидая приказа. – Убитыми, ранеными убыль наша превышает полтысячи.
– В таком-то сражения! – воскликнул Ланжерон.
– Сражение было жаркое, – согласился Михаил Илларионович и долго смотрел на юное лицо одного из своих адъютантов. – Потери Ахмед-паши, то, что успели посчитать, около четырех тысяч. Пусть все четыре и даже пять. Но четырехкратное численное превосходство противника над нами сохраняется. Да не в том беда. Если пойдем за турками, то, вероятно, Шумлы достигнем, вы правы, генерал Эссен. Вот потом что станем делать? Холодное время года не за горами. Придется возвратиться на зимние квартиры, как и в прошлые годы, и визирь объявит себя победителем. Иное нам пристало. Моего друга Ахмед-пашу следует всячески ободрить, и он снова к нам пожалует. Приказываю отступать.
Ошеломление отобразилось на лицах генералов и офицеров.
– Впрочем, – сказал Кутузов, – позволяю собрать трофеи, похоронить убитых. Лагерь у нас хороший, сады кругом.
Молодым офицерам одноглазый старец в генеральском мундире, еще днем бывший за отца родного, казался теперь зловещим. Отступать победив?! Может, еще и Рущук оставить?
Как в воду глядели.
Через три дня несколько башен в крепостной стене Рущука были взорваны, и армия, обрастая многими тысячами беженцев болгар, переправилась на левый берег Дуная.
Военному министру Кутузов объяснял свой странный для всех поступок: «С моими 29 батальонами я не мог идти атаковать визиря во всех его укреплениях – у него несколько укрепленных лагерей до Шумлы – ибо я жертвовал бы тогда остатками моей армия, рисковал погубить их и быть отрезанным от Рущука».
Странный полководец
– Каков, однако, этот Кутузов, почитающий себя за лучшего ученика нашего генералиссимуса! – Николай смотрел на брата Михаила, выгнув правую бровь, и так смотрел, будто это он, Михаил, был ужасным Кутузовым. – Разбить врага наголову и бежать от него?! Император показывал письмо графа Ланжерона нашему Опперману. Граф пишет, что мог бы одним своим корпусом добить визиря.
– Пятью – семью тысячами? – Михаил устремил взгляд мимо брата.
– Но Кутузов-то побил пятнадцатью – шестьдесят!
– А крепости? Возможно ли осаждать крепости столь малыми силами?
– Ах! Ах! Ах! – взъярился Николай. Неправым себя он еще ни разу не посмел признать. Ни в большом, ни тем более в малом. – Крепости! При чем тут крепости? Турецкую армию была возможность разбить, рассеять. Впрочем, я об этом даже говорить не хочу. Твой Кутузов – осёл. Старый осёл!
Михаил со старшим братом не спорил. Они, как всегда в свободные часы, играли в солдатики.
Ненавистная латынь, может быть, впервой доставила братьям радость. Им задали перевести извлечения из римских историков. Тексты о древней Ассирии. Михаил перевел