Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского. Владислав Бахревский

Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского - Владислав Бахревский


Скачать книгу
й что, и сам русский литературный язык. Но сначала о кресале, о вековом и главном промысле жителей Белёва.

      Один наш современник, почитавший себя громовержцем Парнаса, древний промысел маркитантства представил как племенное занятие иудеев. Народы, дескать, бьются насмерть, а маркитанты, и с той стороны, и с этой, – люди одного помета и одних интересов: нажиться на чужой крови.

      Когда страну разоряют на глазах, в любом толке чудится истина. Но быстрых разумом Невтонов русская земля рождала со времен царя Трояна, а должно быть, и ранее того.

      Раньше ли, может, и совсем уже поздно, в турецкие войны, белёвские мужики нашли для себя промысел небезопасный, а пожалуй что, и весьма опасный, да ведь прибыльный: войну кормить, поить, табачком баловать. Барабанщики в барабаны – белёвские мужики колеса дегтем мазать. Загрузили фуры и поехали. Дорогу маркитантам вороны указывают.

      Наш рассказ о временах, когда на Днестре, на Дунае фельдмаршал Румянцев с генералами Потемкиным да Репниным добывали России Черное море и Тавриду. Далеко до Днестра, до Дуная еще дальше, но белёвские носы учуяли запах пороха.

      Вот и пал в ножки господину своему, надворному советнику Афанасию Ивановичу Бунину, крепостной его человек крестьянин Силантий Громов:

      – Отпусти, батюшка, раба своего с фурой.

      Афанасий Иванович – человек в Белёве именитый, градоначальник, предводитель дворянства. Однако ж величаться перед мужиками почитал унизительным. Да и сердцем был в батюшку, в Ивана Андреевича. Такой же податливый до добрых дел. Людей своих Афанасий Иванович знал и любил.

      Силантий мужик расторопный, но невезучий, баба ему одних девок рожает, разбогатеть мужицким горбом надежды нет. Однако ж, слава богу, желает богатства дому своему, стало быть, и барину.

      – Оброк, батюшка, уплачу, как ваша милость укажет, – поспешил прибавить Силантий.

      Афанасий Иванович бровкою не шевельнул: куда, мол, денешься, но очи-то свои ясные, вельможные, поприщурил вдруг:

      – Вот что, Силантий. Далекую дорогу избрал ты счастья своего поискать. Ну так и о барине не забудь. Привези-ка ты мне, Силантий, турчаночку младую. В гаремах ихних пошукай, чтоб всем приятелям моим была на зависть: вот и весь твой оброк.

      Маркитантский промысел да барское вожделение отведать страстей и сластей таинственного Востока – таково тесто для пирога русского романтизма.

      Рабыни

      В пылающих Бендерах сгорела прежняя жизнь турчанки Салихи – все ее шестнадцать весен. Была ли она женою – одной из четырех – бендерского паши, или всего лишь наложницей – о том забыто. Афанасия Ивановича распаляло другое: его рабыня – истинная насельница гарема!

      Красавицу-турчанку Силантий Громов выискивал среди одиннадцати тысяч пленных, взятых в Бендерах. Женщины тоже причислялись к пленным. Салиха и сестра ее Фатима достались бывшему сослуживцу Афанасия Ивановича майору Муфелю. Посылая турчанок в Белёв с маркитантом Силантием, Муфель выправил для них бумагу на проезд. В бумаге говорилось: пленные Сальха и Фатьма отданы надворному советнику Бунину, градоначальнику Белёва, на воспитание и, по изучению русского языка, приведение в православную греческую веру.

      Эту бумагу Афанасий Иванович положил пред очи супруги Марии Григорьевны.

      – Что за блажь нашла на майн херца Муфеля! Совсем обасурманились, на турок глядя! Рабынь в подарок прислал! Ладно бы смокв или вина бочонок – рабынь! – Афанасий Иванович ужасно горячился, сдвигал к переносице брови, пот со лба, о платке позабыв, отирал ладонью. – Завтра же отправлю подарочек обратно!

      – Больно дорого станет! – Глаза Марии Григорьевны глядели прямохонько в душу Афанасия Ивановича: лукавит батюшка, ишь распыхался. Вздохнула, перекрестилась. – Знать, Господь так судил: потрудимся во имя Его. Пусть на две православные души станет больше. Ну, как они, бедняжки?

      Домоправительница Василиса бегала во флигелек поглядеть тайком на турчанок.

      – На полу сидят. Ножки калачиком.

      – Вестимо, на полу. Татарского рода. Ты вот что, – распорядилась Мария Григорьевна. – Прикажи ковер постлать да подай им пирогов, каши гречневой с бараниной, – смотри, свинина для них хуже отравы, – и кофию не забудь.

      – Дорога у них была дальняя. Не завелись ли вошки, – предположила Василиса.

      – Чем гадать – баню истопи.

      – Ну, коли без меня все устраивается, – решил Афанасий Иванович, – я пошел к делам.

      Шмыгнул в кабинет, облачился в турецкий шелковый халат, запалил кальян и возлег на персидском диване. Все это было батюшкино. Иван Андреевич тоже имел к Востоку душевную тягу.

      Старшую из турчанок Афанасий Иванович видел мгновение, но разглядеть успел. Турчанки сидели в фуре, ожидая участи.

      Силантий-плут кланялся, состроив виноватую рожу:

      – Вместо одной две, батюшка! Сестры. Сестер приказано не разлучать.

      На турчанках черные покрывала, Афанасий Иванович поднял паранджу на старшей. Смуглое, нежное! Ласковые губы, брови


Скачать книгу