Слева от Африки. Марина Козлова
фабрика… Город покажу с удовольствием.
– И замок.
– Конечно. Только пойдем пешком.
О каждом доме он знал все. О прошлых владельцах, о годах постройки и реставрации, о каждой улочке и о каждом дореволюционном канализационном люке. И о каждом дворе. Такого количества дворов она в жизни не видела. В этом городе дворы были сонные, безлюдные, от прохожего они скрывали аккуратные клумбы с флоксами, старые скамейки, качели и скворечники, скромное исподнее на бельевых веревках. В одном из дворов обнаружился приоткрытый старый холодильник. Заглянув вовнутрь, они увидели на его ржавых полках книги и журналы. Видимо, холодильник исполнял функцию коммунального книжного шкафа.
– Жизнь происходит за фасадами, – заметил Марк. – В любом незнакомом городе я первым делом отправляюсь во дворы. И в подъезды, если нет кодовых замков. Заходишь в подъезд, а там мозаика, например, старые перила и даже старые зеркала в деревянных рамах. Или кот какой-нибудь сидит симпатичный. Вот смотрите – дверь как дверь. Можем зайти.
Они зашли и немного постояли в прохладном полумраке на первом этаже. Лицо Марка попало в луч света, и Надя засмотрелась на его профиль. Он повернулся к ней и поймал ее взгляд, она смутилась, зачем-то открыла сумку, но раз уж открыла, достала из нее пачку бумажных салфеток и сунула в карман.
– Ищете кого?
Дверь квартиры номер четыре приоткрылась. На них смотрела пожилая женщина, не подозрительно, как можно было бы ожидать, а просто с интересом.
– Мы просто так зашли, – сказал Марк. – Гуляем.
– А я на базаре была, – сообщила женщина, вытирая ладони о фартук. – Клубнику купила мятую. Мятую дешево отдают. Так компоту наварила ото. Хотите компоту?
– Мы хотим компоту, Надя? – Марк легко коснулся ее плеча и не убрал руку.
Она кивнула, и он провел рукой по ее предплечью, как бы дружески одобряя такое решение.
– С удовольствием, – сказал женщине Марк, и та вынесла им две щербатые чашки теплого розового клубничного компота со словами:
– На здоровьичко, люди.
У подножия замковой насыпи он взял ее за руку и сказал:
– Потихоньку поднимаемся, здесь одни камни, тропинки нет.
Она встала на какой-то камень и снова оступилась. Как вчера.
Он подхватил ее, и Надя почувствовала, как его губы коснулись ее уха. И замерла. Потому что он не отстранился, тоже замер, а потом тепло прикоснулся губами к ее уху. И тут же отстранился. Снял очки, сунул их в карман джинсов зачем-то и посмотрел ей в глаза.
– Извините, – сказал он.
Пытаясь справиться с головокружением, она посмотрела на его рот.
Он вздохнул и поцеловал ее. Сомкнутыми губами прижался к ее губам. Но крепко.
– Надя, – сказал он, – будем считать, что это случайно. Хорошо?
Она молча кивнула. Случайно так случайно. Привычно рухнувшее вниз сердце еще немного потрепыхалось в животе и нехотя, спотыкаясь на каждом шагу, вернулось на место.
Возле ее машины ошивался внук Пашка с ослепительной