Слева от Африки. Марина Козлова
вкус ее кожи. Оказывается, с ожиданием этого запаха и вкуса он родился и пятьдесят семь лет жил, испытывая непонятную, необъяснимую жажду. И не головой, а осязанием, обонянием и прочими своими рецепторами, всеми своими сенсорными настройками ощутил, что раньше у него просто не было ничего, а теперь у него есть все. Ну как ничего… Была Женя, и это было в прошлой жизни. Была Марта, которая так и не смогла привыкнуть к нему, когда он вернулся оттуда, и только говорила: «Ты другой». И маялась, и плакала, и все-таки уехала от него, и сейчас живет в штате Коннектикут с каким-то учителем биологии, играет в теннис, пишет картины маслом и довольна вполне. И слава богу, думал Марк, слава богу, ничего уже давно не нужно, и не вернуться туда, она превратилась в отшлифованное памятью воспоминание, да и вспоминается, надо сказать, все реже и реже…
И вот свалилась на голову Надежда, случайная, незапланированная Надежда, непонятно откуда, непонятно зачем и в рамках какого сценария, и теперь он только и делает, что дышит через раз, когда говорит с ней по телефону, и вообще не дышит, когда видит и обнимает ее.
Она смогла пока только увидеть дракона и поговорить с ним. Она спросила у дракона о том, что он думает об антропотоках, и дракон сказал ей, что горизонтальные потоки – это не так интересно, как вертикальные. И пусть она не думает, что он говорит о смерти, – вовсе нет. Пройдет совсем немного лет, и она сможет наблюдать удивительную миграцию.
– Миграцию куда? – спросила Надя.
Дракон улыбался.
Дальше они пройти не смогли – то есть Марк с драконом могли, а ее не пускало и держало что-то – мягко, но крепко.
Не все сразу, понял Марк.
– Не отпускай меня, – попросила она беспомощно, когда он провожал ее.
– Не все сразу, – сказал Марк и прижался губами к ее шее. – Мне придется тебя еще немного поотпускать…
Этим же вечером позвонила Зоя, сказала, что только что прилетела из Канн и едет к нему. И что фестиваль был прекрасен – ну ты видел, я тебе посылала фотки. Он не видел. Он обо всем забыл за эти несколько дней. И еще она сказала, что купила платье.
– Какое платье? – рассеянно спросил Марк.
– Свадебное, Вегенин, – расслабленным голосом с эротическими нотками сказала Зоя, – цвета слоновой кости. С баварским кружевом.
Марк сидел в доме детей, в своей комнате и сжимал телефон обеими руками. У него зашумело в ушах.
– Папа, иди ужинать, – позвала дочь.
Он сослался на усталость и не пошел. Хотел позвонить Наде и не смог. Удовлетворился ее эсэмэской, что она доехала нормально и скучает. «Я тоже», – написал он в ответ.
Надя все же перезвонила, услышала его глухое «привет» и спросила:
– Что у тебя с голосом?
– Ничего, – сказал Марк.
– Точно? – переспросила она. Не поверила, значит.
И тут он разозлился. Вдруг, внезапно и сильно.
– У меня может быть разное настроение, у меня могут быть дела, послушай, я не должен отчитываться.
– Хорошо, извини, –