На север! Оптимистический постапокалипсис. История вторая. Сергей Гришин
школе, даст хоть какие-то рекомендации, как её искать. Потому как летающая посудина – это, конечно, хорошо. Но и радиус поисков неплохо бы ограничить.
Перед тем, как лечь спать, я зашёл на конюшню. И на входе, который для противоположной стороны являлся выходом, буквально столкнулся с Липунюшкой и Че.
– На ночную охоту? – я хмуро поглядел на эту парочку.
Котёнок что-то промурчал. А девчонка остановилась и склонила голову на бок, внимательно рассматривая меня.
– Липа, – я постарался совместить в голосе убеждающе-просительные и настойчивые нотки.– Пойми, Степан тебе доверился. Хотя и не должен был. Прояви, пожалуйста, уважение к нему и к Тишке. Не подводи.
Девочка сделала шаг назад, продолжая сверлить меня взглядом.
– Пусть даже ты и не нападёшь на прохожих, – не успокаивался я.– Кто-то может тебя увидеть и подумать… Что-то вроде того, что у вас в селении произошло.
Вурдалачка посмотрела на Че. Тот в ответ фыркнул.
– У нас и так слишком многое случилось за этот день, – резюмировал я.– Давай не будем усугублять положение. А завтра на свежую голову придумаем, как с тобой быть.
Липунюшка наморщила носик, развернулась и демонстративно подняв подбородок отправилась в стойло Тишки.
А вот маленький ушастый котёнок, зараза фиолетовая, снова фыркнул и с быстротой молнии исчез в темноте улицы.
– Спасибо за понимание, – тихо сказал я в спину девочке и развернулся, чтобы уйти.
– Спасибо за понимание, – донёсся до меня сонный голос Ницше.– Ваше мнение важно для нас. На этом экипаж прощается с вами. До новых встреч в эфире.
Я заинтересовался, что это он там лопочет, и подошёл к его стойлу. Мой непарнокопытный приятель спал стоя, свесив голову и посапывая.
– Спокойной ночи, – я улыбнулся его умиротворённому виду.
– Спокойной ночи, малыши, – пробормотал ослик.– Спят усталые игрушки, выпьем с горя, где же кружки… А теперь взрослые новости…
– Переволновался, бедолага, – решил я.
Да уж, обилие произошедших сегодня событий могло вывести из психического равновесия любого здорового мужика. Не говоря уже о мирном ослике с тонкой душевной организацией.
По дороге к выходу я заглянул в стойло боевого быка, постигшего смысл жизни. Он тоже спал стоя. Но, в отличие от Ницше, молчал. Впрочем, как и всегда.
Липунюшка, развалившаяся на его широкой спине, как на роскошном диване, подняла голову и поглядела на меня.
– Спокойной ночи, – одними губами пожелал я.
Она не ответила. Лишь снова опустила голову.
Стараясь не шуметь, я вышел прочь с конюшни. Постоял, подышал, успокаивая роящиеся в голове бестолковые мысли.
Со стороны палат доносилось нестройное пение. Слов было не разобрать. Я уловил только что-то вроде:
Но я играю эту роль,
А виноват в том алкоголь.
Не знаю такой песни. Видимо, наши гости из поднебесья внесли свою лепту в репертуар.