На север! Оптимистический постапокалипсис. История вторая. Сергей Гришин
я занял одну из двух свободных кают. А вот Липунюшка, к моему удивлению, не поселилась в оставшейся. Она предпочла палубу. Вечно торчала у борта и вглядывалась вдаль. Вид у неё был, точно у кошки, что сидит у окна и бьёт хвостом, наблюдая за резвящимися за стеклом птахами. Пыталась залезать на мачту. Но, пару раз уткнувшись макушкой в силовое поле, перестала.
Этим её нежеланием селиться внизу не преминул воспользоваться Ницше. Мой непарнокопытный приятель часами скакал на большой кровати, издавая восхищённые восклицания.
А начинался полёт весьма нервно. Пока Антуан Пустопорожний носился в подпалубном пространстве, мы с Аркадием Петровичем неуверенно переглядывались, наблюдая за странными манёврами, совершаемыми нашим транспортом.
Сначала корабль плавно поднялся на уровень самой высокой крыши, но потом вдруг резко взмыл под облака, заставив нас присесть. При этом наша палуба подхватила несколько ворон, не ожидавших нападения снизу. Видимо, защитное поле по какой-то причине оказалось отключено.
Появлению нежданной дичи очень обрадовалась Липа. Ей удалось расправиться с тремя птицами, прежде чем остальные осознали опасность и улетели.
– Вурдалапочка, – с укоризной в голосе обратился к девочке Ницше, – зачем ты так? Они к нам в гости упали, а ты их на зуб!
Липунюшка выплюнула перья и изобразила зловещую улыбку. Потом взмыла на мачту, демонстративно балансируя на самой верхушке.
И чуть оттуда не свалилась на палубу, когда наш Варяг заложил неожиданный вираж. Мы с Аркадием Петровичем и осликом впечатались в борт. Корабль с креном уходил куда-то влево. К счастью, через некоторое время он выровнялся.
– Что вы тут творите? – из подпалубных недр вылез Антуан. Одной рукой он держался за голову, в другой, прижатый к груди, посверкивал глазищами Че.
– Мы? – удивился я.
– Мы думали, что это ты курс сменил, – утирая разбитый нос, промямлил Аркадий Петрович.– Мы этой штукой при всём желании управлять не можем.
– М-да? – задумчиво проговорил протодиакон.
Потом отпустил котёнка (тот сразу вскарабкался наверх к Липе) и извлёк свою пипку. Потыкался в неё пальцами, почесал нос.
– Что-то я скрипальнул, – пробормотал он, продолжая ковыряться со своим прибором.
– Что он сделал? – не понял я и обратился к поэту.
– Это значит, перемудрил, – пояснил тот.
– Странное какое-то выражение, – хмыкнул я.
– Мы привыкли, – пожал плечами Аркадий Петрович.– Но этимология этого слова мне не известна.
Тем временем протодиакон, похоже, справился с управлением кораблём и удовлетворённо улыбнулся. Ветер тут же перестал трепать мои волосы. Как я догадался, это означало начало работы защитного поля, окружившего корабль.
– Что ж, пора перекусить! – довольно воскликнул Антуан.– Айда за мной вниз. Заодно покажу тебе, Иван, свободные каюты.
Я