Сны. Владимир Анатольевич Черноусов
старое потёртое кресло.
– Ну, что будем пить? – спросил Костя.
– Мы будем пить пиво, – сказал Вадим.
– Пиво я не понимаю, а вот водки выпью, – заявил Константин. – Давайте знакомиться, меня зовут Костя.
– Меня – Алексей.
– А меня Люси.
– Очень рад. Присаживайтесь, где кому нравится.
– Если можно, я тоже водки выпью, – сказал Алексей.
– Как твоё творчество? – спросила Кэт, разглядывая незаконченную картину на станке. – Всё девушек пишешь?
– Да, пишу девушек, что же мне ещё писать? – спросил Костя и налил водки себе и Алексею. – Эротика, страсть – это то, что движет покупателей моих картин. Ну, за живопись, Алексей, – Константин выпил водки.
– За живопись, – поддержал Алексей и выпил.
– Костя, у тебя есть ещё кружки? – спросил Вадим.
– На кухне должна быть ещё пара кружек. Вадим, сходи, пожалуйста.
Вадим ушёл на кухню, а в дверях появился невысокого роста мужичок с удивлёнными глазами.
– Можно к вам? – спросил он.
– Это мой сосед Толик, – объяснил Костя. – Заходи, Толик. Водочки выпьешь?
– Не откажусь.
С кухни вернулся Вадим с кружками в руках. Костя плеснул в кружку водки для Толика.
– Ну, скажи что-нибудь нам, Толик, – язвительно сказал Костя.
– Главное, чтоб всё хорошо было, – Толик поднял кружку. – Чтобы люди добрые были, чтобы не жрали друг друга.
– Ну и славненько, – заключил Костя. – Вот такой философ живёт у меня в соседней комнате, а работает сантехником. А у меня, ребята, есть одна маленькая проблема: то, что я пишу, это не то, ради чего стоит жить. Это не та живопись, которую я люблю.
– Но ты пишешь очень профессионально, – заметил Алексей.
– Да, я стараюсь делать своё дело качественно, иначе нельзя, просто не продашь.
– Очень много моих друзей художников выпали в осадок только потому, что работали недостаточно профессионально, несмотря на то, что многие их работы были искренней, откровенней моих, но они не смогли продать их.
Костя пьянел с каждой порцией водки, мрачно читал свои старые стихи и смотрел на своих гостей из-под мохнатых бровей. Его настроение портилось как питерская погода, и Вадим, пытаясь поднять ему настроение начал рассказывать о своих последних гастролях в Ярославле. Люси рассматривала недописанную картину на живописном станке. Там стояла девушка в короткой юбке на мраморной лестнице, одну руку положив на тщательно прописанные дубовые перила, лицо и левая рука были не дописаны.
– Знаешь, Вадим, что я хочу сказать. Музыкантам всегда воздают почести при жизни, а художникам, почему-то посмертно, – заметил Костя.
– Такая судьба у художников, – заметил Вадим и задумался.
– Однако есть кое-что ценное в жизни художника, – сказал Костя после некоторой паузы. – Особенно это характерно для художников-дилетантов типа Ван Гога и всех его последователей. Это абсолютная свобода и в искусстве, и в жизни. Это прекрасная