Реальность третьего рода. Ondyon

      Мишель проснулся от знакомого бормотания. Так бормочет радио на кухне утром, когда золотое и огромное солнце сверкает сквозь дырявые занавески. Сейчас в больших городах такого нет, бывает бормочет всегда включённый телевизор, но его включают никак не утром, скорее днём или вечером. Так что всегда бормочущее радио на кухне – это ретро, доставшееся от старшего поколения, которое привыкло держать включённой трансляцию с военных времён, когда там передавали сигналы воздушной тревоги и новости с фронта.

      Мишель следил, как солнечные пятна медленно ползут по стене к шкафу, за которым спал сосед. Шу и Пильдис сидели за столом, Шу попирал ногой ярко раскрашенный глобус. Радио бормотало: «До начала утопительного сезона в городе планируется починить водопровод и…»

      – Вот тогда нас и утопят. – Угрюмо подвел итог Пильдис.

      Мишель окончательно открыл глаза. Ночь и весь прошлый день казались какими-то нереальными, он улыбнулся одному яркому воспоминанию: посреди ночи кто-то вломился в дверь и страшным трагическим голосом потребовал: «Яду мне, яду!» «Яд там, на полочке, – не просыпаясь, пробормотал Пильдис, – Дай ему, Мишель.» Он нащупал на шкафу склянку и с тем же чувством нереальности нерешительно протянул ее в темноту. Неизвестный схватил склянку и убежал в темноту. Мишель сомневался, было ли это на самом деле, или то был сон. Склянка с ядом стояла на полке, золотистая в солнечных лучах.

      – А это что?! Мишель поднялся и подошел к столу (с навигацией у него было не все в порядке).

      – Я так думаю, это – нам.

      – Ага, – кивнул Пильдис, – Это Тот-Кто-Ночью-Заходил, оставил…

      На пакете ровными буквами было выведено «K 4 2 B».

      – Давай посмотрим. – Это не было сказано, но было подумано обоими одновременно.

      Шу раскрыл сверток, на стол вывалился ключ.

      – Может это для Винского или Ту? Кто-нибудь признается.