Золото. Книга 5. Татьяна Вячеславовна Иванько
в терем.
А Милана по улице к дому Лиллы. Хорошо, что «соты» я давно разогнал, первым делом подожгли бы их, чтобы больнее ударить меня. Но Агня опередила моих самых лютых врагов, и уничтожила почти всех, кто мне был хоть сколько-то дорог.
Но города нам не удержать. Об том говорит и Ковыль, перекрикивая лязг оружия и вопли.
– Отходить надо Ориксай!.. Из города уйти!.. Соберем силы – отвоюем!.. А так только ляжем все здесь разрозненно… Хоть и готовы были… а каждую ночь не каждый спит вполглаза…
Глава 2. Победа как поражение
Не слишком долго мы ехали с Онегой от кромки леса. Вдали я завидел лагерь очень похожий на наш, лагерь сколотов. Я так обрадовался, что пришпорил коня и ринулся вперёд, навстречу своим.
Нас завидели и выслали навстречу небольшой отряд. Пока я скакал им навстречу, я не думал, что скажу. Мне было так страшно за Онегу, безвольно прильнувшую ко мне, и я так хотел помощи, что не успел придумать, как же я объясню, кто я. И только, когда подъехавшие спросили, хмурясь и оглядывая нас двоих в одном седле, ведомого в поводу второго коня:
– Ты хто? Шо за баба? Жена, али скрадом увёз? – усмехаются похабно.
– Жена, заболела вот, – ответил я.
Но не очень-то они верят, не дураки:
– Чего в поле-то с больной пустился? Правду говори, всё равно дознаемся.
– Чужая жена, ладно, – будто нехотя согласился я, что делать… – со мной от старого мужа сбежала и заболела дорогой.
Они поухмылялись, перемигиваясь, помаячили ехать за собой:
– Ладно езжай за нами, пущай лекари попользуют полюбовницу твою, глядишь, ещё пошуткаисся с ей.
И поехал я, внутренне начиная бояться, не напрасно ли везу Онегу в самую гущу воинов, без её позволения… но что делать-то, дать ей помереть без помощи?
И вот так, в смятении и надежде мы и въехали в лагерь. Всё мне тут родное, в таком я родился и вырос, и запахи ветра и дыма, котлов с кашей и кониной, и сухой земли и травы, и забывать начал в тёплых и уютных северных избах, пахнущих печами и пирогами, бабьими юбками и гретым маслом…
Шатры воевод и палатки простых ратников в полном обычном порядке, караулы, кони под охраной, костры, каша варится… Из самого большого красного, горящего на солнце пламенем, шатра вышел высокий и стройный, на редкость красивый человек, оглядел нас огромными зелёными глазами под тяжёлыми веками, будто ему лень лишний раз повернуть очи, в которых не мелькнуло ни тени интереса:
– Кто такие? – уже не глядя на нас, спросил он.
– Потаскун какой-то со своей бабой, Гордоксай, – ответили ему с ухмылочками. – Хворь дорогой приключилася.
– Хворь? Бог шельму метит, – ответил красавец Гордоксай. – Бабу к лекарям, если могут, пусть вылечат, нет – удавить и закопать, мне тут рассадников болезней не надобно.
Я оцепенел, вот так спас… вот дурак-то… Ах, Онега, что ж ты заболела так не ко времени? Чёрт бы подрал вас, детей Солнца!..
– А парня?
– Двадцать плетей ему всыпьте, чтобы не блудил, пару дней не будет