Опасный метод. Пять лекций по психоанализу. Дмитрий Хаустов
триады Сверх-Я, Я и Оно в поворотных работах начала 20-х: «По ту сторону принципа удовольствия» и «Я и Оно» (1920-го и 1923 года соответственно). Помимо этого, в работе «Коллективная психология и анализ человеческого Я» (1921) психоанализ распространяется с уровня индивида на уровень коллектива – своевременный и влиятельный жест в уже грянувшую эпоху тоталитарных культов.
Несмотря на все обвинения в догматизме, сопровождавшие Фрейда и много после его смерти, он никогда не стоял на месте, его теория перерабатывалась и обогащалась. Почти что патологически строгий по отношению к ближайшим своим последователям, создатель психоанализа не раз – кто знает, сознательно или нет – интегрировал в собственную теорию некоторые из тех ересей, из-за которых ему приходилось скандалить с учениками. Так, вторая топика похожа на компромисс с ересью Юнга: если пункт расхождения с последним для Фрейда заключался в «размытии» понятия либидо, то и сам он изрядно размывает свой опорный термин, эксплипируя в нем изначальный конфликт между Эросом и влечением к смерти.
Жизнь вокруг Фрейда была по-прежнему бурной: младшая дочь его, Анна, которая вскоре сама станет видным психоаналитиком, проходит у отца психоанализ (порой Фрейд даже называл ее своей «единственной дочерью»[27]; к слову, по правилам психоаналитической практики лечить собственных родственников запрещается, но Фрейд был тем человеком, кто никогда не следовал этим правилам); ближайший его ученик Отто Ранк порывает с учителем, вводя неортодоксальное понятие травмы рождения (1924, окончательный разрыв между Фрейдом и Ранком происходит в 1926 году, следом за этим Ранк делает очень успешную психоаналитическую карьеру в США); умирает от сепсиса один из ближайших его последователей – Карл Абрахам (1925; еще раньше, в 1920-м, от осложнений после беременности умирает дочь Фрейда София); наконец, и сам Фрейд обнаруживает на правой стороне челюсти опухоль – так в его жизнь входит рак, мучивший Фрейда всю оставшуюся жизнь, привязавший его к ненавистному челюстному протезу (Фрейд называл его «мое чудовище»), а следом и вовсе сведший профессора в могилу.
Фрейд был патриотом («Его либидо, говорил он, не веря в это особо, было твердо мобилизовано для Австро-Венгрии»[28]), его связывали дружеские отношения с выдающимися представителями австрийской и немецкой культуры – Стефаном Цвейгом, Томасом Манном, – однако к 30-м годам и он, порой столь политически наивный, осознал, к чему идет дело в немецкоязычном мире. Нет ничего удивительного в том, что с приходом нацистов психоанализ был объявлен «еврейской наукой» – иными словами, произошла та самая «конфессионализация» психоанализа, которой Фрейд так опасался в начале своего пути, разве что теперь это означало не просто риск непризнания, но куда больший риск.
Нацисты решили прибрать к рукам всю хорошо разработанную психоаналитическую инфраструктуру и сделать на ее основе арийскую психологию; заниматься этим было поручено Генриху Герингу,