Реквием по любви. Людмила Викторовна Сладкова (Dusiashka)
Домой пора, Сонь. Ты своего водителя вызовешь, или с нами?
– Нет, – отчаянно замотала головой девушка, бросая косые взгляды в сторону Алексея, – Не хочу домой. Я с рыжиком поеду. У нее переночую.
***
Карпова поежилась, обхватив себя руками. Становилось прохладно, и даже пиджак Похомова, не согревал должным образом. Мыслей в голове не было. Вообще никаких. Словно в вакууме находилась, и ничего вокруг не замечала. Страха из-за покушения не осталось. Только недоумение. Хотелось закричать, набрав полные легкие воздуха: «– За что? Зачем?». Неожиданно нахлынули воспоминания, от которых ком в горле встал, и слезы на глаза навернулись.
Марина Карпова была безумно красивой и экстравагантной женщиной. Такой ее Лиза и запомнила. Уважаемый преподаватель средней школы, виртуозно владеющий тремя языками. Поклонники не давали прохода, но все, как один, получали отказ. Жизненная энергия била из нее фонтаном. Одной улыбки Марины, искренней и чистой, хватало, чтобы жизнь Лизы наполнялась счастьем. Они всегда были вместе. И дома, и в школе. Разлучались лишь на время уроков. То было самое счастливое время в жизни девушки. Мама всегда оберегала, защищала, и поддерживала в трудные минуты. Об отце Лиза не спрашивала – этот вопрос всегда приводил к слезам. Видеть, как Марина плачет, было для маленькой девочки самым большим наказанием. Наверное, поэтому, она росла послушным и тактичным ребенком.
Иногда, глаза матери становились пустыми, безжизненными. В такие моменты, женщина стояла у окна, и молчала, взирала печальным взглядом в бескрайнее небо. Словно переживала известное лишь ей одной горе. Или искала ответы на свои вопросы там, наверху. Погруженная в свои воспоминания, девушка и не замечала, что слезы, не переставая, стекают по лицу. Что Соколов спрашивает ее о чем-то. Было все равно. Перед глазами стоял лишь школьный двор, и проклятые ступени, на которых и остановилось сердце ее мамы. Именно там Марину и застрелили. Прямо на торжественной линейке первого сентября. Мир рухнул тогда. Лиза помнила все. Хриплый предсмертный голос матери. Остекленевший взгляд. Взгляд человека, которого только что покинула жизнь. Марина все же нашла в себе силы попрощаться с дочерью. Обливаясь слезами, она прижала дочь к окровавленной груди, и прошептала:
– Поклянись мне, Лизонька. Поклянись, что выживешь. Ты должна жить дальше, дышать. Должна стать счастливой.
Слова давались женщине все труднее и труднее:
– Ради меня…Ради своего отца…Ради нашей с ним любви. Поклянись!
– Клянусь, мамочка, – кричала в истерике маленькая Лиза, искренне и по-детски надеясь, что эти слова исцелят самого родного и близкого в мире человека.
– Твой папа…Он очень сильно любил нас…Он жизнь отдал, защищая нас. Ты все поймешь, когда вырастешь, лучик мой. Помни! Всегда помни…
– Хорошо, мама. Я все сделаю, как ты скажешь. Мама? Мама? Мамочка!
Лиза до крови прикусила губу, чтобы не закричать вслух. С шумом втянула в себя воздух. Рвано выдохнула. Ей до сих пор было тяжело. Да, Лиза научилась ценить жизнь, и не размениваться