Реквием по любви. Людмила Викторовна Сладкова (Dusiashka)
сексуальность, и, конечно же, от тебя должно веять опасностью. Дикие кошки, существа своенравные и неуправляемые. Понятно?
Соколовская, молча, кивнула.
– Рыжик, – почти прошептала Соня, – Ты больше всех подходишь на роль Шахерезады. Хрупкая, изящная, окутанная дымкой тайны, и безумно сексуальная. Особенно в этом костюме. Его словно для тебя сшили!
– Бред! – фыркнула Карпова, не желая мириться с тем фактом, что ей придется показаться на глаза нескольких сотен людей в таком виде. Восточные направления она любила, и всегда с радостью танцевала. Но, сейчас, от смущения, сердце билось в удвоенном ритме.
– Подойди к зеркалу, – безапелляционно заявила Соня, явно начиная вживаться в образ, – Посмотри на себя. Ты же неотразима, дурочка! Мы с Викой тебе в подметки не годимся. Все взгляды в этом номере будут устремлены лишь на одну тебя! А значит, самая большая ответственность за испытание лежит, также, на этих хрупких плечиках.
В гримерке повисла гробовая тишина. Соня и Вика выжидающе смотрели на Карпову. Ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Лиза подошла к огромному, от пола до потолка, зеркалу, и принялась разглядывать себя со всех сторон. Она всегда считала подругу эталоном красоты, но сейчас, глядя в свое отражение, понимала, что ничем ей не уступает. Ни чем!
Такая же пышная шевелюра блестящих волос на голове. Благодаря типу фигуры «песочные часы» обнаженная талия казалась хрупкой, словно тончайший фарфор. Вместе с тем, округлые бедра и пышная грудь придавали образу сексуальности. Лиза, не веря своим глазам, смущенно улыбнулась. Соня была права. Она действительно красива! Бордовые шаровары из невесомой органзы, тяжелый лиф и пояс, расшитые всевозможным бисером и стеклярусом, идеально оттеняли ее молочно-белую кожу. Да и прекрасно гармонировали с медно-рыжим цветом волос. Теперь девушка улыбнулась более открыто, увереннее.
– Вот, видишь, – повторила Соня, довольная тем, что смогла достучаться до подруги.
– Да, вижу, – загадочно прощебетала Лизавета, – Я не рыжая мышь!
Фраза, адресованная когда-то ей Похомовым, так легко слетела с уст. И сердце отчего-то сладко затрепетало в груди. Если бы он увидел ее сейчас, то назвать мышью просто не посмел бы.
– Может, придумаем какой-нибудь девиз, или хотя бы слоган? – предложила Соколовская, одевая на голову шлем женщины-кошки, с ушами на затылке.
– Не нужно, – уверенно ответила Алмазова, – Мы и так всех порвем.
Раздался противный звонок, приглашающий всех на сцену. Девушки, уверенным шагом покинули гримерку, направляясь навстречу публике. Их встретили бурными овациями, что придало Лизе еще больше уверенности в себе.
– Какие же вы все красивые! – слишком слащаво и наигранно восторгалась ведущая вечера, – Даже не представляю, как сложно будет нашим уважаемым гостям сделать свой выбор. А сделать его придется в любом случае.
Женщина глубоко и громко вздохнула, так как предыдущую фразу произнесла на одном дыхании, и вновь продолжила:
– А теперь, внимание, девушки! Объясняю