Реквием по любви. Людмила Викторовна Сладкова (Dusiashka)
и плачу, – Алмазова вытерла лицо пледом, – Возможно, сейчас и наша Лиза где-то плачет.
***
Лиза проснулась среди ночи от внезапно нахлынувшего чувства тревоги. Распахнув глаза, и вовсе растерялась. Ее окружало незнакомое темное помещение, единственным источником освещения которого являлся лунный свет, бесстрашно струящийся через маленькое окошко, расположенное практически у самого потолка. Девушка пошевелилась, морщась от неприятных ощущений. Все мышцы затекли, как в наказание за излишнее упрямство, и теперь мучительно покалывали. Да и не удивительно, спать на кресле, свернувшись калачиком, не очень-то удобно.
Глаза привыкли к темноте, открывая взору просторную, полупустую комнату, с большой русской печью в центре. Лизавета осторожно поднялась на ноги, и, стараясь не шуметь, направилась к окну, которое, к счастью, оказалось открыто. Благодаря этому ночной воздух проникал в сторожку, наполняя ее необыкновенной свежестью. Подойдя вплотную, встала на цыпочки, со всех сил пытаясь дотянуться до крошечного подоконника, и несколько раз глубоко вдохнула, наслаждаясь ни с чем несравнимым ароматом хвойного леса. А так же воды. Именно из-за нее воздух был столь свежим, и влажным. Рядом находилось озеро, Карпова это чувствовала. Из самого дальнего угла комнаты раздался тихий стон, как бы напоминание, что Лиза здесь вовсе не одна. Вздрогнув, она обернулась на звук, да только так и застыла в нерешительности. В углу, где стояла кровать, было столь темно, что девушка не могла сказать с уверенностью, что Дмитрий спит.
Невнятное мычание повторилось. Теперь Карпова поняла причину внезапной бессонницы – эти стоны ее и разбудили. Ругая себя на всех языках мира, Лизавета осторожно приблизилась к кровати, и склонилась над мужчиной. Дмитрий все же спал, но судя по выступившему на висках поту, и сильно стиснутым зубам, снились ему далеко не полевые ромашки. Он тяжело дышал, голова то и дело металась по подушке.
Девушка машинально потянулась ко лбу Похомова, чтобы проверить температуру, да тут же отдернула руку, будто обожглась. Чего она боялась в тот момент? Сложно сказать. Наверное, того, как сладко замирало сердце, при мысли, что эти губы страстно целовали ее несколько часов назад. А руки сжимали в объятиях столь сильно, что трещали кости. Теперь же, Лиза находилась в одном помещении с почти обнаженным мужчиной, и вместо попыток бегства, любовалась его совершенным телом. Как бы она не сопротивлялась, как бы ни запрещала себе думать об этом человеке, отчетливо понимала – ее проигрыш совсем близок. Один неверный шаг, и она пропала. И телом, и душой. Навсегда.
– Дмитрий Аркадиевич, – позвала мужчину шепотом, в целях безопасности отступая на пару шагов назад.
Дмитрий не отреагировал, разве что, сильнее застонал.
– Егор…Они су*и конченные…Отомстил…
Теперь Лизавета окончательно убедилась, что погруженный в свои переживания, он ее даже не слышит, поэтому позвала Похомова громче. Ситуация мало изменилась. Окончательно осмелев, девушка присела на край кровати, и принялась трясти его за руку:
– Проснитесь же!
Все