Завет Локи. Джоанн Харрис
и в результате его, несчастного бога-демона, приковывают цепями к двум скалам в Темном Мире, Нифльхейме; однако Чаровнице Гулльвейг-Хейд удается спасти его как раз вовремя, чтобы он успел сыграть свою роль в подготовленном ею Рагнарёке, Гибели Богов; во время Рагнарёка гибнут не только враги, но и друзья Локи, а сам он слишком поздно начинает понимать, что Хаос всегда выигрывает, какой бы масти карты ни были у тебя на руках…
А знаете, ведь я вообще-то мог бы изменить исход этой битвы. Даже в разгар Рагнарёка – если бы только Один признал свою ошибку – асов еще можно было бы спасти. Во всяком случае, мне хочется так думать. Ведь не однажды мое умение мгновенно принимать решения спасало богов буквально на краю пропасти. И вообще все могло бы сложиться иначе, если бы Один с самого начала в меня поверил. Но Один верил только в Оракула. А Оракул, эта трижды проклятая пустая башка, пользовался его благосклонным вниманием и сумел-таки в итоге направить нас прямиком на те утесы, столкновения с которыми мы так старались избежать. Один тогда действительно повел себя как упрямый глупец, ну а об остальных богах и говорить нечего: они всегда меня ненавидели. И что в итоге? Мы не только потеряли Асгард, но и почти все асы пали в сражении – Громовник Тор, бог войны Тюр и даже сам Старик, то есть Один.
Судьбу я вашу вижу, дети смертных.
Я слышу, как войска на битву созывают.
Я вижу: тени черные накрыли землю.
К сражению готовы Один и другие асы.
Что же касается Искренне Вашего, то мне пришлось ринуться навстречу судьбе в объятьях моего вечного врага Хеймдалля, однако прежде я успел сбросить вниз проклятого Оракула – искалеченную и мумифицированную голову Мимира[11], – и он полетел с развалин Асгарда прямо в ледяную пропасть, окутанную тьмой. И когда мы с Хеймдаллем летели в ту же пропасть, а над нами нависала гигантская тень Сурта, властелина Хаоса, наилучшим выбором мне представлялось полное забвение. В Пророчестве этот момент описан весьма выразительно:
И снова воет волк, приветствуя входящих
В ворота царства Хель героев Асгарда.
А битва все ожесточенней. И рушатся миры.
И звезды падают. Смерть празднует победу.
На самом деле для меня Смерть отнюдь не была неразрешимой проблемой. Дело в том, что правительница Царства мертвых, Хель[12], задолжала мне одну услугу[13], и я, падая во тьму, уже прорабатывал план того, как бы мне убедить ее поскорее выплатить должок. Нет, в данном случае более всего меня страшило возвращение в царство Хаоса. Там я был рожден и туда буду обязан вернуться, как только покину свою телесную форму – а я, зная нрав повелителя Хаоса, не без оснований полагал, что меня там угостят отнюдь не чаем со сладкими пирожками.
Для изменников в Хаосе предусмотрено особое место: Черная Крепость Нифльхейма. Там нет ни решеток, ни дверей с запорами, а все же она стережет узника лучше любого донжона в любом из известных миров. Это тюрьма более надежная, чем
Великан Мимир был послан Одином шпионить в лагерь ванов, и те в итоге отрезали ему голову и послали ее асам. Один с помощью магии набальзамировал эту голову и поместил в источник под корнями Мирового Дерева Иггдрасиля, дабы иметь возможность с ней советоваться.
Дочь Локи и великанши Ангрбоды, описанная в «Младшей Эдде» весьма красочно: это согбенная, свирепого вида старуха, наполовину синяя, а наполовину цвета сырого мяса.
Услуга заключалась в том, что Локи подстроил убийство Бальдра, в которого Хель была влюблена, чтобы отправить его в Царство мертвых.