Земля и люди. В. П. Бутромеев
– точная копия старухи, высокая, костистая, на вид гордая и властная – натурой получилась совсем не в мать, покладистая и послушная, незлобивая и простодушная, она засиделась в девках и потом против воли старухи, но все-таки с ее согласия вышла замуж за Ивана Волкова (Волк-Карачевского), обезземелевшего после возвращения с турецкой войны и оставшегося с одним топором – плотничавшего, чтобы прокормиться. Он надеялся отсудить свою землю, хитростью отнятую у него Вуевскими; а пока суд да дело, хотел получить хоть сколько-нибудь земли за дочкой старухи Ханевской.
Но старуха от дочки избавилась, а земли не дала.
Последнего сына, как и дочку, старуха считала неудавшимся и выделила ему поменьше, чем другим, земли, и похуже. Тихий, робкий, он взял издалека жену, хоть и шляхтянку, но такую, как и сам: нехозяйскую.
Они как будто и неплохо обжились, и хозяйство вроде бы у них велось не хуже, чем у других, но как-то непрочно сидели они на земле, старуха видела это, хмурилась, и земли им не прибавляла, а им и хватало, они словно и не хотели больше.
Вот у них-то и родилась дочь – Стефка.
XXVI. Младший сын старухи Ханевской – отец Стефки
Род Ханевских (особенно когда старуха Ханевская вошла во власть) был крепким, коренным, землевладельным, он впаялся в сто гектаров огороженной, обмежеванной старухой земли, врос, как корни двухсотлетнего, а то и трехсотлетнего дуба, самого дерева и не видно – ветви, крона там, за облаками, а могучие его корни пронизывали, оплетали и прочно держали землю.
Жена младшего сына старухи Ханевской происходила не из хуторской, а из пригородной мстиславльской шляхты. Отец ее никогда не брал в руки косы, не касался плуга, земли он имел впятеро меньше, чем старуха Ханевская, золота в кожаных мешочках в его роду не водилось последние сто лет.
Но зато дом их состоял из двух половин, дочь и двое сыновей никогда не носили самотканной одежды, на чердаке валялась сабелька-карабелька, такая же, как у полковника Вуевского, когда он основал Вуевский Хутор, именно такой сабелькой Вуевский и мог располовинить казака от плеча до седла, такая же была и у Ханевского, но за долгие годы у хуторян они не сохранились ни в одной хате Вуевского Хутора.
А кроме сабельки-карабельки у отца будущей жены младшего Ханевского на чердаке пылились портреты гонорливых усачей в контушах, игривых, кокетливых красавиц и старух, похожих на старуху Ханевскую, но только не в таких тяжелых библейских одеждах, как у старухи Ханевской, а в кружевных чепчиках.
Свою жену младший Ханевский встретил в Мстиславле, на шумном, пестром, веселом базаре. На базар она явилась не при отце-матери, которым надо купить мелкой картошки до урожая на корм скоту или продать бычка, по какой-то причине не взятого в сезон скупщиками-евреями, а пришла с подружками выбрать красивых разноцветных лент, чтобы вплетать их потом в волосы и, глядя в зеркало, вспоминать, как растерялся и покраснел младший Ханевский, когда она засмеялась,