Два мудреца в одном тазу…. Олег Раин
все и подпрыгнут. Тут-то и пораскрывают рты. Учительница сначала очечки снимет, дужки начнет жевать, хмуриться, но после того, как прочтет первые несколько фактов, немедленно схватится за сердце. Хотя нет, – лучше пусть за телефон хватается. Чтобы вызвать в школу журналистов и телевизионщиков.
Ну, а что начнется вслед за этим, я представлял себе весьма смутно. Наверное, мне будет непросто. Сначала придется объяснять разобиженным учителям, почему я так долго скрывал от них столь замечательный факт, а потом… Потом меня заставят давать интервью, рассказывать перед микрофоном, как я дошел до столь блестящих результатов и когда именно ощутил в себе первые задатки гениальности.
Само собой, одноклассники мои будут поддакивать. То есть, не все, конечно. Вовыч с Сашкой Путинцевым будут, – они-то свои. И Гоша с Лешиком подтвердят каждое мое слово, и Даша (она же первая узнала!). А вот, к примеру, Олечка Нахапетова может и гадость какую-нибудь брякнуть. Она у нас самая красивая, а красивые – они всегда что-нибудь не то вытворяют. Кто читал про супругу Пушкина, тот, думаю, меня поймет.
То есть, в первом классе Олечка глазки мне строила, а во втором – взяла и на Вовыча запала. Любовь, что вы хотите! В девять лет вообще любят неадекватно. Для одних – это пунцовые щеки с невнятной речью, для других (самых ненормальных) – рвение в учебе и образцово-показательное поведение. Для меня же любовь выражалась в преследовании. Я не таскал избранницу за косы, не воровал портфель и не писал писем, но несколько месяцев кряду Ольгу Нахапетову я преследовал, как какой-нибудь филер царских времен. От школы и до дома, где она жила. Я не пытался с ней заговорить или что-то там высмотреть, я просто продлевал свое ежедневное счастье. Насколько это было возможно. Пока я видел ее, мне было легко и здорово. Гравитации не существовало, а солнце рассеивало самые мрачные тучи.
Хотя, если честно, была бы возможность, я бы и за косы ее потаскал, и портфель украл, и скакалку узлом гордиевым связал. Но почему-то не решался. Любил, как последний дурачок – на дистанции. А вот Мишуня, что позади меня сидит, оказался куда практичнее. Подобно многим он тоже любил Олечку Нахапетову, но был смелее, что ли. Или хитрее? Во всяком случае, этот умник дразнил Нахапетову совершенно открыто: дергал за платьице, звбрасывал снежками, ставил подножки – короче, доводил до слез всеми доступными способами.
Честно признаюсь, я ему жутко завидовал. Вот как надо было любить! А этот умник не просто любил, – он еще и действовал. Более того, однажды Мишуня даже подрался с Нахапетовой! То есть, так довел, что она набросилась на него с кулаками. А он, понятно, стал с удовольствием отбиваться. Помню, что идиотская улыбка не сходила с его физиономии на протяжении всей драки. Уж я-то его отлично понимал! В эти минуты он был по-настоящему счастлив. Я даже подумал, что, возможно, Олечку Нахапетову он любит куда сильнее, чем я. Потому что отважиться на такое геройское