Альфонс. Версия Rus 2.0. Наталья Ивановна Скуднова
логичное мышление. Зато эмоциональные рецепторы работают на пределах мощности! В таком «трансовом» состоянии со слабым полом можно делать всё!
Что в этом случае остается делать сильной половине? Правильно – демонстрировать «правильное» отношение. А вот испытывает ли мужчина при этом искренние чувства или же просто манипулирует слабым полом… догадаться сложно.
До нынешнего момента каждая из его гарема поддавалась на манипуляции. И испытывала к нему те эмоции, которых от рождения у него не было. Поэтому он и был уверен в себе и своей методике соблазнения.
Но сегодня с Любой… Это было для Евгения первым профессиональным проколом! Больнее всего осознавать именно это! Она уже не клюнет на словосочетание «любимая и единственная». Можно надувать щёки, говоря правильные оправдания и разбить вдребезги стол, стуча по нему мужским кулачищем – для Любы это не будет доказательством его мужской состоятельности. Более того: не вызовет у неё ни сочувствия, но доверия.
– Жень! Спать пойдешь? – раздавшийся через дверь голос хозяйки хрущевки, вернул его в реальность.
– Что? – от неожиданности Евгений чуть не выронил телефон.
– Я спрашиваю: спать пойдешь? – провинившимся голосом, переспросила она.
Из полуоткрытой входной двери показалась её замотанная в полотенце, голова. Махровая ткань настолько плотно «затянуло» лицо, что морщинки заметно разгладились. Теперь хозяйка выглядела моложе своих лет.
«Тоже мне: подтянулась! Полотенце так натянуто: вот-вот треснет и кожа расползётся. Карга ты старая! Больше полтинника – а всё молодишься. Тебя мне только не хватало» – подумал он.
Евгений с нескрываемым отвращением смотрел на неё. Хозяйка растерялась. В его взгляде читалась непонятная и, казавшейся ей, безосновательная, брезгливость и ненависть. Вместо того, чтобы переспросить: чем вызвана такая реакция, хозяйка, по привычке, старалась сгладить острые углы и взять непонятно за что, всю вину на себя:
– Прости меня, пожалуйста! У тебя что-то случилось? – она спросила привычным для неё извиняющимся тоном.
– Мне за ноутом посидеть нужно! – с явным раздражением, отрезал Евгений.
– Но…
– Сейчас приду, – сказал он, закрывая прямо перед её носом входную дверь.
Жене было не до неё и уж тем более – до её чувств. Его нервы были на пределе! Евгения трясло: руки ходили ходуном, подбородок хаотично вздрагивал. Он не мог сделать вдоха без нервозного всхлипывания. Стоя на обшарпанной лестничной площадке, в семейных трусах, с обвисшим пузом и трясущимися руками, он больше всего походил на бомжа-алкоголика, чем на героя-любовника. Но ему было не до собственного потрёпанного имиджа.
Теперь безысходная злость достигла предела. Если бы не необходимость выбраться из этой западни, и стрясти с хозяйки хрущевки деньжат, он бы от злости раскрошил всё в этой халупе! А если бы у него было хоть пара сотен на бензин, он сорвался бы к Любе и показал ей, где раки зимуют.