Небо на ремонте. Геннадий Григорьев
донимали?
О чем он помышлял
во вражеском кольце?
. . . . . . . .
Лишь «Здравствуй, жизнь моя!» —
оставлено в начале.
И «Я люблю тебя!» —
оставлено в конце.
1985
Птенец
Евг. Сливкину
Птенец,
обретай оперенье,
чтоб музыка – не умерла.
Вот небо.
И в нем опереться
нам не на что,
кроме крыла.
Мой певчий
по духу и плоти,
учи себя слову «люблю»
и, пробуя крылья в полете,
в сраженьях
оттачивай клюв!
Играется – не оперетка!
Над миром теней и темнот
пусть в пестром твоем оперенье
перо золотое блеснет!
Вот гнезда,
где мы обитаем.
Сегодня здесь сыто, тепло…
Но – в небо!
Мы в нем обретаем
высокую веру —
в крыло.
Выбор ветра
А я
Не верю
В попутный ветер,
Что над землей разгоняет тучи.
Попутный – крутит,
Попутный – вертит,
Попутный ветер – плохой попутчик.
И чтобы черт
Меня не попутал,
Чтоб на земле мне стоялось крепче —
Ты не желай мне ветров попутных.
Моя надежда – на ветер встречный!
Попутный ветер —
Сума и посох.
И, значит, нужно ему перечить.
Мы сняли парус. Идем на веслах.
Нам встречный ветер расправил плечи!
«Как над заливом…»
Как
над заливом
поют уключины!
И – веселыми веслами
в брызги колючие
разбито солнце.
Лодки!
Флотилия лодок!
Паводок лодок!
Лавина!
Имя твое, любимая, дал я своей – легкой!
Имя твое, любимая, дал я своей лодке.
Имя твое —
в брызгах,
в пене морской,
в солнце!
И над моим морем
бьет в твою честь полдень.
Первым его аккордом —
всплеск
твоего платья!
«Губами из воздуха…»
Губами
из воздуха
слово слеплю.
И ты по губам угадаешь: «Люблю».
Ты видишь,
как в комнате стало светло?
Ты слышишь,
как слово встает на крыло?
Возьми же его, подержи у лица
и в жаркое небо
швырни, как птенца!
В нем все ястребиное – ярость и стать:
пшеном – не прельстить
и стрелой – не достать!
И неистребимо клокочет в крови
высокая,
хищная жажда любви!
И город внизу изумленно гудит:
какое
красивое
слово
летит…
Осторожное
Я еще причиню тебе
Столько горя, что невозможно…
Столько боли, что не стерпеть…
Но