Ветер и меч. Наталья Резанова
убиваете всех своих детей?
– Нет, – так же спокойно отвечала она.
– Только мальчиков, и еще – рожденных в несчастливые дни.
Я повернулась к ней. На ладони у меня лежал череп младенца.
– Я сокрушила атлантов и уничтожила их царя лишь за то, что они приносили кровавые жертвы. Но они, по крайности, убивали взрослых!
Впервые ее самоуверенность дала трещину.
– И это говоришь мне ты, собственноручно убившая, вероятно, больше людей, чем было заклано на алтаре Богини?!
Да. Только я никого, как ты выражаешься, не заклала. У моих противников всегда было оружие и возможность обороняться! А ты называешь властью… Властью над этим… – детский череп соскользнул с моей ладони об ратно в горшок. – И этим собираешься вербовать меня в союзницы?
– Ты ничего не понимаешь в природе власти – в природе силы тьмы и крови, что создают ее. Ты поняла бы, если бы не струсила и не отступила после первого круга обрядов, ограничившись ролью зрительницы, но не участницы. Ты боишься, что Богиня заберет власть и над тобой, и над твоей тщательно лелеемой волей.
– Разговоры… Я действительно наблюдала. Но не за обрядами, а за вами. Видела я подобное и раньше, можно было дальше Фракии не ходить. И услышь я такие речи от Горго, я бы поняла – она в самом деле верит в то, что говорит. Но ты просто пользуешься ритуалом, чтобы разогреть свою остывшую кровь!
– Твою рыбью кровь вообще разогреть невозможно, – прошипела она. – Ты – не женщина.
Это уже было ново. Ахейцы и атланты вкладывали оскорбление именно в слово «женщина». Здесь же меня оскорбляли прямо противоположным образом. Но, пожалуй, не стоило больше тратить время.
– Я забираю свой меч с алтаря, – сообщила я.
– Что это значит?
– Мы не договоримся, Мормо. Во всяком случае, так, как ты этого хочешь. Это – не Путь. Это тупик.
– Что ж, иди, забирай свой меч с алтаря. Не станешь же ты требовать, чтобы я его тебе принесла?
А стоило бы потребовать! Но я была здесь пришелицей, к тому же незваной. Я молча двинулась в ту сторону, где, по моему разумению, находился зал со статуей.
На сей раз огни не горели. Фигура Богини со змеем смутно угадывалась у стены, и ясно различалась лишь полоска бронзы на камне – мой акинак.
Но я не прошла и полпути к нему, когда услышала возглас Мормо, полный торжества:
– Ты не любишь кровавых жертв – так пусть Богиня получит бескровную жертву!
Каменная плита повернулась у меня под ногами, и я полетела вниз.
На долю мгновения, я, кажется, лишилась сознания – чего вообще со мной не бывало никогда. Но длилось это не дольше времени падения. Потому что, падая, осознала – не разбилась! А потом уж – почему я не разбилась…
Я лежала в темноте, и мне не нужно было света, чтобы понять.
Этот скользкий холодный шевелящийся покров, это шипение, эта вонь…
Меня бросили в подземелье, полное змей. Они ползали по мне, я чувствовала, как раздвоенные языки быстро пробегают по