Посторонний. М. Ерник
в переднем отделении… конверт.
Миледи извлекла длинный узкий конверт.
– Это тебе. На дорогу, на туалеты.
– Ой, спасибо Семён Матвеевич.
Огонёк, вспыхнувший в её глазах, выдавал оживление и говорил о том, что содержимое конверта ей нравилось. Её не смущало ни отсутствие марки, ни заметная помятость конверта. Он, вероятно, некоторое время кочевал из кармана в карман. Её вдохновляла сама суть этого конверта. Насладившись с полминуты произведённым эффектом и подождав, когда конверт перекочует в дамскую сумочку, Семён Матвеевич продолжил:
– Значит, как и договаривались. Я отбываю завтра утром. А тебя жду ровно через неделю. Билет… ах, да! Билет!
Он порылся во внутреннем кармане пиджака, достал оттуда записную книжку, извлёк из неё железнодорожный билет и протянул его назад.
– Что бы исключить все случайности, билет я взял тебе заранее. Мы не должны ждать милости от случая, а обязаны подчинить его своей воле! – завершил он с пафосом.
Стоянов наблюдал эту сцену молча, с видимым равнодушием. Такую откровенность отношений между шефом и секретаршей он видел не впервые и благоразумно не проявлял никаких эмоций. Но кто знает, что скрывалось за этим его безразличием начинающего психолога? Возможно, он и сам был не прочь оказаться на месте Жидко? А возможно – и на месте Миледи? Ибо никто не станет отрицать, что мастерам человеческих душ, какого бы возраста они не были, ничто человеческое не чуждо.
Семён Матвеевич повернулся лицом вперёд и откинулся на спинку кресла.
– Номер я забронировал тот же, что и обычно – на том же четвёртом этаже с тем же видом на море. И всё! Четыре недели – море, Крым и никакой психологии!
Лицо Семёна Матвеевича менялось на глазах. От возвышенного полёта мысли оно постепенно стало приобретать черты мечтательности поэта. С давних времён он был убеждённым сторонником отдыха в Крыму с любовницей. Сейчас трудно было бы с уверенностью утверждать, что тянуло его в эти места. Возможно, это были именно романтические чувства. Там завязались его отношения сначала с первой женой, от которой он получил московскую прописку, затем со второй женой, рядом с которой он почувствовал себя действительно выдающимся психологом и окончательно утвердился как личность. С Миледи он собирался в Крым уже в третий раз. Возможно, она тоже хотела бы, чтобы их взаимоотношения переросли в нечто большее. Но сам Семён Матвеевич пока к этому не стремился, ибо убедился, что женщины, увы, стареют быстрее, чем его чувства к ним.
Семён Матвеевич величественно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Давно ли это было? Давно ли это юное создание, которое теперь именовалось его законной супругой, сидело во время его лекций на переднем ряду и таращило на него большие голубые глаза. Ради него она поступила в аспирантуру и настояла, чтобы именно он стал её научным руководителем. Защитилась она легко. Тогда Сухобоков ему многим был обязан и защиту он организовал образцовую. Потом был Крым, где она бегала за ним как собачонка. Тогда это