Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте. Рахиль Гуревич
дура, просто у Князевой характер такой, открытый, − говорила Ксюша. – А тебя, Полин, до сих пор многие боятся.
Да. В бассейне были девочки, что называется «на позитиве». Они всегда ходили довольные, любили поболтать, пообщаться. Если плохо проплывали на соревнованиях, сильно не расстраивались. Полина заметила: все девочки в бассейне после заплыва делятся на рыдающих, просто хмурых и довольных несмотря ни на что. За этими «всегда довольными» Полина теперь внимательно следила. Она заметила, что многие старожилы, вроде неё, просто радовались соревнованиям в бассейне два раза в год, у всех было праздничное приподнятое настроение. Ну, и у всех, и у спортсменов, и у зрителей-родителей, был азарт болельщика. Все следили друг за другом много лет, все знали возможности друг друга, от этого смотреть соревнования, пусть и не самые быстрые, становилось в сто раз интереснее, чем Олимпиаду. Папы жали друг другу руки, интересовались:
− Ну как?
− Нормально. Всё по плану.
Папы никогда не показывали, что что-то пошло не по плану, даже, если план был обрушен. По виду пап нельзя было сказать, расстроены они или нет.
Мамы щебетали, не переставая: сплетничали, обсуждали поведение других мам и противных «звезданутых» чемпионок-девочек, советовались, где подешевле купить гидрокупальники, и, привычно, не переставая болтать, следили по секундомеру за своими детьми, считывая время по отрезкам, качали расстроено головами: дети, как правило, не укладывались в график мам. Если мамы ругались на детей, то сильно, с криками. Мамы по жизни ругаются больше, чем папы…
Полина заметила: тренироваться становилось всё скучнее. Всё как-то надоело. Скорее всего, она достигла своего предела в плавании, ждать результатов больше не стоило. Она ходила в бассейн по инерции, по привычке, тренировалась заученно, как робот, без всякого энтузиазма. Полина стала пропускать соревнования в родном бассейне: зачем они ей нужны? И её ставили контролировать прохождение поворотов. Тренер, он же директор спортшколы, заметив, что Полине нравится судейство, всячески поддерживал её, консультировал, хвалил, ставил в пример остальной старшей группе – все обычно от судейства отлынивали. Пять часов у бортика простоять, да даже два, и не просто простоять, внимательно следить! И докладывать главному судье! Показывать условными знаками ошибки или бежать к судейскому столу… Нет! Это и тяжело, и неприятно – родители разбираться лезут: почему это их чадо дисканули.
Однажды на соревнованиях, когда Полина следила, чтобы младшаки правильно делали повороты, пришлось дисквалифицировать одного мальчишку. Между заплывами к ней подошёл этот самый младшак, зарёванный, с распухшими глазами и взъёрошенным ёжиком жёстких волос… Какое-то смутное чувство возникло у Полины, когда она увидела этого мальчика, какое-то дежавю, ей казалось, что когда-то давно она уже видела и его лицо, и его распухшие от слёз глаза… С мальчишкой подошёл к Полине красивый парень с дорогой камерой:
− Почему вы дисквалифицировали?