Чаролом. Чарлтон Блейк
пуститься в очередное морское путешествие. По крайней мере она получала удовольствие от приятной компании.
Франческа попробовала отправить своих спутников обратно спать, но те, услышав о морском божестве, наотрез отказались оставлять её одну.
Интересно, что они рассчитывают сделать для дракона такого, чего она не могла сделать для себя сама? Если бы морское божество напало, в ней, без сомнения, сразу бы пробудился дракон. Однако не стоило лишний раз напоминать об этом товарищам, они бы почувствовали себя маленькими и незначительными. И в следующий раз, когда она попытается отослать их под предлогом какого-нибудь мелкого и незначительного дела, они начнут возражать именно по причине малости и незначительности.
Когда-то Франческе трудно было удержать язык на привязи, но за годы правления она научилась понимать, как важно иногда хранить молчание. Ну, почти. Почти.
Так что она осталась вместе со своими спутниками, пока не пробили склянки и не сменился вахтенный. Франческа ощутила удар колокола как восхитительное алое облако, превратившееся в угасающую дрожащую искру, а затем и вовсе растворившееся в тишине.
Тридцать четыре года назад они с Никодимусом были втянуты в аферу Тайфона, узурпировавшего власть в Авиле. Полудракон по прозвищу Саванный Скиталец напал на Франческу, навсегда изменив её разум. В действительности Саванный Скиталец был тем, что осталось от древнего какографа по имени Джеймс Берр. Его прикосновение заставило её уши передавать услышанное той части мозга, которая отвечала за зрение.
Сначала такое синестетическое восприятие звука сделало Франческу практически глухой. Потом она приспособилась к особенностям своего мозга, научившись интерпретировать видения как звук, распознавать слова по очертаниям и цвету, голоса – по оттенкам и образам. Музыка поначалу обескураживала её, производя практически галлюциногенный эффект: река цвета и света, текущая по ландшафту времени, иногда – пульсирующая, иногда – привольно разливающаяся. Картина, которую невозможно описать людям с нормальным слухом. В итоге поэтические и музыкальные вкусы Франчески изменились, классике она теперь предпочитала новизну и естественность. В общем, обратила свою удручающую инвалидность в неповторимый способ познавать окружающий мир.
Сейчас она так привыкла к своему синестетическому слуху, что не испытывала ни малейших затруднений в распознавании звуков и общении.
Увидев ярко-красный корабельный колокол, она посоветовала своим спутникам не путаться под ногами у матросов. Но ей удалось убедить их отправиться спать только после того, как первый помощник капитана в не совсем вежливой манере предложил тем вернуться в каюты.
Они оставили её наедине с ночным небом раздумывать о морском божестве. То, что ему хватило хитрости скрыть свою сущность, намекало на солидный возраст воплощения неодемона. Однако ни один неодемон, вошедший на законных основаниях в иксонский пантеон, никогда не приблизился