Самый опасный человек. Александр Шувалов
против воли поежился. Наслышан был о нравах и обычаях белых африканцев.
– Ну, так что? Обещаю, мы сможем обставить все так, что на вас не упадет и тени подозрения. Вздумаете остаться, служите себе дальше, делайте карьеру, растите в званиях.
– А в один прекрасный день… – продолжил Большаков.
– Вполне возможно, – согласился англичанин. – Ладно, мы что-то увлеклись беседой. Ваше решение?
– На хрен, – вздохнул Николай. Если честно, ему было очень себя жалко. И вообще.
– Ну и дурак, – прозвучало в ответ откровенно. – Сейчас вас отведут на отдых. Там, – хмыкнул, – находится еще один пленный джентльмен. Посмóтрите, что с ним сотворят завтра, глядишь, и передумаете.
Мулат ловко связал Большакову руки и выволок за шиворот наружу. Протащил его, повизгивающего от боли и припадающего сразу на обе ноги, к скудно освещенной палатке по соседству и пинком забросил вовнутрь.
– Добрый вечер, – прозвучало из темноты. – Проходите, располагайтесь.
И опять на классическом английском, как будто там находился еще один баронет из UK. В крайнем случае – диктор ВВС.
Глава тринадцатая
– Пусть будет таким, если вы настаиваете. – Николай со стоном опустился на колено и упал на землю. – Хотя лично я так не считаю.
– Русский? – прозвучало удивленно из темноты. – Очень интересно.
– Как это вы сразу догадались? Я вроде без флага и гимна.
– По вашему чудесному акценту, друг мой.
– Вы случайно не профессор филологии?
– Ничуть, – отозвался из темноты неизвестный. – Просто достаточно хорошо изучил варианты фонетики вероятного противника. Здорово, ревизионист!
Он перекатился поближе и оказался на свету. У Николая отвисла от удивления челюсть: спеленутый веревками, как кокон, маленький щуплый азиат.
Точнее, китаец. Большакова тоже чему-то когда-то неплохо обучали, сразу узнал.
Самый настоящий, что удивительно, изъясняющийся на безупречном классическом английском. В рваном обмундировании и очень неплохо избитый.
– Ni hao[6], маоист, – буркнул он в ответ. – Какими судьбами?
– Побрали семнадцать, – пауза, – без четырех минут восемнадцать часов назад.
– Что-то не наблюдаю часов на стенах. Откуда такая точность во времени?
– А мне они и не нужны, – усмехнулся качественно разбитым лицом китаец. – Кстати, утречком меня собираются прикончить. Точнее, казнить, жестоко и изобретательно. Так, по крайней мере, обещали.
– Спасибо, – машинально отозвался старлей. – Я уже в курсе. Кстати, за что?
– За четверых убитых чернокожих.
– В бою?
– После того как меня захватили, – любезно пояснил азиат. – Их это настолько впечатлило, что пообещали нечто очень интересное.
– Извращенцы, – проворчал Большаков. – Нет, чтобы сразу.
– К утру должны прибыть сослуживцы убитых, они же – соплеменники.
– Теперь
Здравствуй (