Треугольная жизнь. Юрий Поляков
больше с ней встречаться не будешь! – объявила мать таким тоном, каким обычно сообщала посетителям, что высокое начальство не примет их ни сегодня, ни в обозримом будущем.
– Буду! – огрызнулся Олег.
– Что-о-о? – взревел Труд Валентинович, расстегивая ремень. – Мы из него человека с высшим образованием хотели сделать, а он из-за какой-то давалки… Эх ты, бабашка!
– Она не давалка!
– Тем более!
Порки не получилось по причине буйного несогласия воспитуемого с такой непедагогической мерой воздействия. На грохот упавшей этажерки и крики Людмилы Константиновны сбежался Дмитрий Сергеевич. Он и оттащил разъяренного, побагровевшего Труда Валентиновича от Олега.
– Убирайся отсюда! – орал отец, вырываясь.
– Это и мой дом! – всхлипывал Башмаков, потирая помятую шею.
– Твои одни только сопли!
Олег хлопнул дверью так, что домик, выстроенный давным-давно, содрогнулся вековой штукатуркой. Ночевал он на Ярославском вокзале, где до рассвета рассказывал свою печальную историю какому-то командированному, который тоже грустно поведал про утраченный чемодан с совершенно новой пижамой:
– И ведь глаз с него не сводил… Только задумался на минуточку!
На следующий день Башмаков – без эскимо – встретил Оксану возле проходной и объяснил, что подрался с отцом и ушел из дому.
– Из-за меня? – восхитилась она.
– Из-за института.
– Значит, из-за меня. Горе ты мое! Ну, поехали в общагу – Нюрка как раз в деревню за салом отвалила.
Оксана отвлекла дежурную легким скандальцем, и Олег проскользнул мимо поста. Стены комнатки были заклеены портретами Муслима Магомаева, Евгения Мартынова и Анны Герман, вырезанными из журналов. На веревке, натянутой наискосок, сушились женские мелочи. На столе лежала записка:
«Харчо я доела, а котлеты остались тебе. Н.».
Олег насчитал две орфографические и одну синтаксическую ошибки.
В ту ночь Оксана была готова, казалось, на все, но Башмаков проявил удивившую ее сдержанность и лег спать на Нюркину кровать.
– Ты чего? – удивилась она.
– Мужу твоему ничего не останется.
– А ты передумал жениться, что ли?
– Нет, не передумал.
Большой знаток жизни, сосед Дмитрий Сергеевич как-то сообщил Олегу, будто «нераспечатанные» подружки, которым девственность служит чем-то вроде пояса верности, обычно дожидаются парней из армии, а, соответственно, «распечатанные» пускаются во все тяжкие.
– У меня вот одна официантка, целехонькая, парня три года с флота ждала. Никого к себе не подпустила.
Когда Олег через два дня вернулся домой, испуганные родители мудро и дальновидно сняли свои требования и настояли лишь на том, что все разговоры о женитьбе откладываются до возвращения из армии. Сейчас смешно даже вспоминать, но в ту пору он совершенно серьезно воображал, как придет из армии, возможно, даже с орденом, как они поженятся, вместе поступят в институт, и он приучит свою молодую жену читать книжки.
Отец устроил Олега