Легенда о Усену. Цикл «Усену». Книга третья. Том 2. Сергей Маркелов
образ жизни ни к чему не приведет: вы никого не устроите, ни с кем не сойдетесь, всю жизнь проведете в одиночестве, и все ради терпения! Терпение уместно, когда больно, но как только боль проходит, надо брать жизнь в свои руки, перестать быть рабом привычек и глупо повиноваться.
Зачастую мы сами говорим себе – терпи, когда попадаем не в лучшую ситуацию. Но вместо того, чтобы что-то сделать и выбраться из нее, мы начинаем привыкать к ней, называя ее терпением. Мы начинаем привыкать терпеть, и вносим терпение в ряд своих привычек. Может быть, у нас мало тех, кто недоволен жизнью, но по-прежнему упорно терпящих ущербность.
На эту тему можно еще долго и упорно рассуждать, но решать Вам…»
Так решил для себя наш юный барс Шусик, виня себя во всем, когда до него вдруг дошла одна мысль:
– А да ну их всех!
Самый простой способ избавиться от проблем – махнуть на них лапой. Простой, но не лучший.
Решив отмахнуться от своих проблем и тяжких дум, Шусик не понял одного, что нельзя повернуться самому к себе спиной и просто уйти. Вконец он и вовсе потерял ту нить, связывающую его с прошлым, забыл про наставления. Ощущая внутри себя непомерную пустоту, он просто брел неспешным шагом вперед, не понимая, что у его пути не будет конца.
Его трудно винить за такое отношение к себе и другим, ведь всем нам порой хочется скрыться от своих бед, и от самого себя, где-нибудь, где нас никто не найдет. Кому-то для отдыха нужна шумная компания, а кому-то, просто побыть одному.
Шусик предпочел не только отстраниться от невзгод и всех, с кем они были связаны, но и от тех, кто вызывал у него теплые чувства. Решив для себя, что у него почему-то нет ни одного шанса, он предпочел выкинуть из памяти ту самую, которую повстречал недавно, и с которой он больше не надеялся встретиться. Увидеть ее вновь, это было бы слишком неправдоподобно и чуждо его мыслям. Он даже не подозревал, как его собственный разум, играл с ним в злую шутку.
Услыхав от тех, кому он доверял, что он безнадежен, он почему-то винил в этом себя. Он раз и навсегда согласился с их словами вместо того, чтобы бороться, измениться самому и исправить все в округе. Шусик попросту сдался, упустил лапы, и как часто все мы совершаем эту ошибку – начинаем попросту терпеть все то, что по-нашему мнению преподносит нам судьба.
Но та боль, которую пытался прогнать Шусик, отступила лишь на время. А когда вернулась, стала в десять раз сильнее. Непонятная, навязчивая злость, без всякой на то видимой причины стала спутницей барсенка. Он злился на все и вся в округе – на ветку, что хлестала его, на дерево, внезапно выросшее на его пути, на пение птиц, на ветер, на воздух, на себя! В большей степени конечно на себя.
Ему казалось, что он сейчас занят совсем не тем делом. Что его путь совершенно бесполезен, и никому не нужен. Что он может больше, но не здесь, и не сейчас. Ему хотелось попасть в такое место, где бы его оценили, а усилия принесли бы реальную