Подарок на Рождество. 25 счастливых дней. Кира Буренина
гусарский доломан, за стеклами витрин располагались древние, позеленевшие чернильницы и китайские вазы. Там же спали на бархатных подушечках монеты, массивные старые перстни и серьги… В этом магазине, подобном диккенсовской лавке древностей, пахло старой бумагой и кожей, свечным воском, пыльным бархатом и слегка каким-то дорогим мужским парфюмом.
Антон застрял у стенда с японскими катанами, я же к ним был безразличен и, сделав круг, свернул в узкую нишу. И… пропал.
Зеркало было огромным, выше человеческого роста, оно будто открывало проход в новый зал. И в этом проходе стоял молодой мужчина лет тридцати и пристально смотрел на меня. Сначала я отшатнулся в полумраке – столь неожиданно это оказалось. Потом усмехнулся – ведь я увидел лишь себя. И тут же в нише зажглась подсветка, и ко мне подошел читатель «Ведомостей». Я молча всматривался в зеркало. Мое лицо казалось несколько иным, чуть непривычным. Бледный лоб, полыхающие пятна на щеках (последствия «горячих поцелуев» метели) и – ярче всего – глаза, огромные и темные. За мной все размывалось, будто в легком тумане. Старая амальгама иногда дает такой призрачный эффект.
– Не правда ли, грандиозно? – спросил меня мужчина и подал мне визитку. На ней значилось: «Домбрачевский Николай Ипполитович, антикварный салон и ломбард „Старая столица“».
– Да… – рассеянно кивнул я.
– Перед вами редчайший экземпляр музейного уровня. Оцените размер и сохранность. Обратите внимание на тонкую резьбу, это ранний русский ампир, – с восхищением добавил Николай Ипполитович, – красное дерево тогда вошло в большую моду. Само зеркало не заменялось, это очень старое стекло начала девятнадцатого века. Возможно, оно видело Пушкина и высший свет Москвы…
Он продолжал говорить что-то, а я все смотрел и не мог отвести глаз. Это зеркало манило и тревожило меня. Я чувствовал себя героем Уэллса, который наконец-то нашел свою Зеленую дверцу. Это была Тайна, приглашающая меня прикоснуться.
Из оцепенения меня вывел Антон:
– Игорь, я нашел серебряный портсигар, это то, что мне нужно. Босс как раз любитель таких штук…
Владелец магазина оживленно заговорил о достоинствах портсигара, и я даже пошел с ними к нужной витрине, повертел в руках серебряную вещицу и одобрительно покивал другу.
Пока портсигар упаковывали в тонкую бумагу ручной работы, я решился задать вопрос:
– Скажите, это зеркало, наверное, стоит довольно дорого?
– Видите ли, зеркало пока не продается, – развел руками Николай Ипполитович, – у меня ведь не только салон, но и ломбард. Этот экземпляр находится в залоге, и его срок истекает только к Новому году. Если зеркало не выкупят, мы поставим его на продажу. Полагаю, оно будет стоить никак не меньше шестисот тысяч рублей. Вы заинтересованы? У вас есть время, чтобы решить, берете вы его или нет.
Я вышел на улицу, будто хмельной. Метель стихла, и старый арбатский переулок был теперь похож на зачарованный лес из сказки «Спящая красавица».
– Колоритное местечко,