Лабиринт. Войти в ту же реку. Александр Забусов
сил ударил в колено. Звериный вой, по-другому не назвать, огласил округу. Каретников, запыхавшись, поднялся на ноги. Осмотрелся. Словами подвел итог:
– Ну, как-то так.
Уже собравшись уходить, подобрав школьный дипломат, для проформы пнул стонавшего Кузьмина, в отличие от других, отделавшегося «легким испугом». Сначала почувствовал присутствие посторонних, а потом и заметил в зарослях акации учеников младших классов, наблюдавших за ситуацией с самого начала. Гаврики, скорей всего, прогуляли урок и втихаря курили за школьным забором. Улыбнувшись, поднес указательный палец к губам, жестом предлагая малолеткам не распространяться об увиденном происшествии. В ответ получил утвердительные кивки. Вот и ладушки!
Хорошенькое начало школьной жизни. Ничего не скажешь, в первый же день ощутил все прелести возраста. Хмыкнул. Вот попробуй после такого объяснить деткам двадцать первого века, что их сверстникам из этого времени все же было жить не в пример лучше и веселее. Что благодаря отсутствию такой необходимой вещи, как компьютер, мальчишки и девчонки, если не нужно идти в школу, утром уходили из дому и играли весь световой день. Что родители к таким гулькам относились «ровно». Даже при отсутствии тогда мобильных телефонов не слишком переживая за чадушек. Точно зная, что в худшем случае «ребенок» явится с синяком под глазом, выпачканный грязью или вывалянный в снегу, но довольный и счастливый, прошедший еще один урок жизни. При этом детский суицид отсутствовал как класс. «Синий кит» в страшном сне не снился. На лишний килограмм собственного веса было по большому счету всем плевать с высокой колокольни, а о количестве съеденных калорий никто и слыхом не слыхивал. Любой родитель мог обеспечить семью всем необходимым, что нужно для нормальной жизни. Летом отправить детвору в пионерский лагерь, а после него еще и свозить семейство на море. Пусть «дикарями», пусть не в элитный санаторий для партноменклатуры, но на проезд и на съем жилья деньги находились.
А друзья? …Среди этого поколения многие пронесли дружбу через всю жизнь. Через лихие девяностые. Через бурные двухтысячные. И невдомек детям новой эпохи, как так можно, что у их предков остался кто-то, с кем дружат еще со школы. У них все просто. Школу закончили и разбрелись, «welcome to new life!». В этом отношении еще воспитанники кадетских корпусов да суворовских училищ на плаву держатся. Все остальное «братство» порушилось, словно никогда его и не было вовсе.
Дети семидесятых – поколение, воспитанное в правильном русле, впитавшее в себя способность самостоятельно принять решение по любой проблеме, ради достижения поставленной цели способное рисковать многим. Но при этом беззаветно преданное своей стране. Так их воспитали. В детстве у них была свобода выбора, право на риск и неудачу, ответственность, и они, готовые к любым последствиям, каким-то образом просто научились пользоваться всем этим…
Дед, лишь только Михаил переступил черту двора, сразу определил, что в школе у него были проблемы. Лицом расплылся в хитрой улыбке, хмыкнул.
– Что,