Три грустные истории. Он её любит, она его нет. Что с этим делать – а есть ли ответ?. Яна Гецеу
почему не в универе? Я туда заходила, тебя там не было! Ты не заболел? Или просо на все забил? Тогда я приду. Жди!
– Давай, – я повесил трубку. Неожиданно меня разозли ее голос. Это испугало меня – первое, что происходит пред тем, как я остаюсь без девчонки. А я не хочу быть один! «На все забил»! я мрачно усмехнулся – знала бы ты, Никуля, как именно я забил. Не вернуться бы к кошмарам запоя, а то и наркоты… я снова закрыл глаза, и упал на постель. Я был даже не раздет. Фигня. Ника придет не раньше, чем после обеда, значит еще есть время поспать, придти в себя. Ох, я и мудак! В воображении возникло улыбающееся лицо подруги, и я почувствовал себя последним гадом. В самом деле, Марина права, нельзя Нику обманывать! Я же не люблю ее! Старюсь быть счастливым за ее счет. Ну, сегодня я поиграю в счастье, ну завтра, ну полгода, а потом-то что? Ника привяжется ко мне окончательно. Я объяснюсь с ней в нелюбви, она расстроится, и я останусь подлецом. И не только для нее, но и для себя! Нет, лучше покончить с этой нехорошей историей, пока еще не поздно! А я останусь один, сопьюсь, и тихо сгину…
Через два часа трижды пропищал звонок. Ника! Глубоко вздохнув и на ходу приглаживая волосы и подбирая слова, я решительно направился к двери. Надо хоть раз проявить твердость!
Ника предстала передо мной сияющая и прекрасная, как моя любимица Синди Кроуфорд. Сразу повисал на шее:
– Я так соскучилась!
Во мне зашевелились мелочные мысли – а может не стоит порывать с ней? Может, лучше оставить все как есть? Чем плохо идти с ней по улице, и ловить завистливые взгляды прохожих? Целовать ее ночами, и спорить над смыслом совместно прочитанной книги, сидя на лавочке в парке держать горячую ладошку… а если прогоню ее, то что – снова пить, мучаться и думать только о Карине, сгорая изнутри? Только это мне и останется! Я почти уже сдался, когда вдруг снова вскинулась во мне решимость – нет, нельзя чтобы это так и тянулось! Во всем идти до конца!
Я начал:
– Ника… ты знаешь, Ника, я… – и вдруг сказал совсем не то, что хотел. Я дезертировал, уткнувшись в папоротниковые джунгли ее волос:
– Я люблю тебя!
В конце недели отправился домой, к маме и братишке. Они встретили меня бурно, мама обнимала меня и вздыхала, а Гордей радостно приплясывал, как туземец вокруг пальмы. Оказалось, мама напекла пирогов, в надежде на мой визит, и мы, шумно радуясь друг другу ели их еще горячими. Мама все беспокоилась и хлопотала, то и дело вскакивая. Такая маленькая, хрупкая, начавшая седеть… Боже мой, мама, родная, золотое существо!
– Да ладно, мам, сиди, ну что ты, сиди1 – пытались мы с Гордюхой успокоить ее, но она только шумно вздыхала, и продолжала свои нежные заботы. А я смотрел на нее, на счастливую рожицу Гордика, и думал – какое же это счастье – дом! Не просто квартира, где каждая вещь, сам воздух имеют родной запах, и все привычно и мило душе! Когда я жил здесь с мамой и братишкой, я готов был выть с тоски. Раздражали