Край света. Евгений Зернов
взлетит в небо, вернётся к истокам в виде дождя и снова наполнит реку.
– Всё понятно, – произнесла Лиза. – Значит, мы живём за краем. И на нас льётся переполненная океанская вода.
Паромщик крутил и крутил ручку лебёдки, и дальний берег реки постепенно стал близким. А близкий берег стал дальним.
– Спасибо вам, – поблагодарил Дитрих.
Капитан-лейтенант Сантьяго улыбнулся. И взмахнул на прощанье рукой, как старым добрым друзьям.
Пилигримы сошли на твёрдый берег и неторопливо двинулись луговой тропинкой, ведущей к покатому холму.
8. Вовне
Граница цивилизации проходила по меже дикого поля. На одинаковом расстоянии друг от друга тянулся ряд полосатых, порой покосившихся, чёрно-белых столбов. Неухоженная колючая проволока. Местами перепутанная, кое-где перерезанная кусачками и зияющая дырами. Наверное, это весьма непросто – охранять периметр гигантского мирополиса.
Представлялось совершенно непонятным, почему граница проходит именно здесь, а не километром ближе или километром дальше. Местность до и после колючей проволоки была абсолютно одинаковой.
Они огляделись. Вокруг – безлюдно, насколько хватает глаз, не считая двух одиноких заблудших путников – мужчины и девочки. Безголовых стражников не видно. Отец взял дочь за руку, и они осторожно перешагнули через колючую проволоку в том месте, где та, извиваясь ядовитой гадюкой, лежала на тверди. Вот и всё. Назад пути нет.
И вдруг впереди прямо из тверди стало подниматься огромное тёмное существо с перекошенным от злобы лицом. Дитрих похолодел. Мысли двигались медленно, словно замороженные. С большим трудом он узнал Клякса, прислужника Собственной Тени. Казалось, сейчас он выглядел немного меньше, чем тогда, на заброшенном заводе. Ростом этажа три-четыре, не больше. На открытом пространстве, наверное, всё кажется мельче, чем есть на самом деле. Но оттого Клякс не становился менее страшным и опасным. Части его тела как будто состояли из вязкой жидкости, из ртути, и перетекали друг в друга, делая форму неопределённой. Злобное существо угрожающе двинулось на Дитриха с явным намерением затоптать, уничтожить, не допустить свободы воли.
Дитрих побледнел, страшно перепугался – и за себя, и за дочь. Он резко дёрнул Лизу за руку с отчаянным криком:
– Бежим назад! Скорее, скорее!
И сам побежал со всей мочи, не чувствуя ног. На ходу он сбросил рюкзак. За спиной грохали тяжёлые шаги Клякса в такт гулким ударам его собственного сердца. Метров через сто Дитрих запнулся о травяную кочку и упал плашмя на твердь, раздирая кожу на ладонях и предплечьях. Он не знал, что стало с Лизой. Он лежал в колкой траве и ждал погибели.
Через несколько страшных бесконечных минут его легонько тронули за плечо. Потом затеребили.
– Папа, что с тобой? Пап, ну вставай!
Дитрих приподнялся. Кружилась голова.
– Где он?
– Кто? Ты вдруг побежал назад,