Внутреннее пламя. Часть первая. Максим Шендря
пустошь одной рукой, а другой вел лошадь.
Сотни шатров с людьми, что так и остались чужими, оставались позади, впереди же раскинулась неприветливая белая пустошь.
– Тише, мама, – мягкои спокойно ответил Джер, наконец остановившись и обняв дрожащее от испуга тело матери. – Тише, моя родная, не плачь. Успокойся, так будет лучше. Просто я решил сломать наконец свои дрова…
Сомнение пусть станет первым твоим другом,
Опору не пытайся ты найти,
Сейчас окинь ты взглядом всю округу,
Остановись, замри, почувствуй изнутри…
Дыши, страх – это хорошо, это твой второй друг,
Ведь он напоминает нам о том,
Что ты живешь не в мыслях, ты – не мысль,
И ничего еще нельзя назвать концом.
Широкая улица, которая являла собой позвоночник столицы Аэгории и пролегала от главного входа в город до самого Воздушного замка, только-только просыпалась. Название ей досталось столь же величественное, как и внешний облик проспекта, а именно – Линия Мира. Горожане постепенно выплывали на нее из многочисленных боковых ответвлений и вклинивались в пока еще жидкие ручейки точно таких же. Однако наблюдательный глаз без труда бы отметил, что скорость, с которой эти ручейки наливались силой, говорит о том, что уже через несколько минут здесь образуется сплошной бурлящий поток. Так происходило всегда по утрам, за исключением, пожалуй, выходных. Сегодня же была пятница, а значит от сонного спокойствия до бурной суеты оставалось совсем чуть-чуть.
Худой и высокий парень по имени Мако все это прекрасно знал, поэтому старался как можно быстрее дотолкать тележку с товаром до Главного базара. Стесняясь своего недюжинного роста, он сутулился и изредка бросал неуверенные взгляды на проходящих мимо людей, большую часть времениупираясь глазами в содержимое тележки. В ней не лежало ничего удивительного – всего лишь различные кожаные изделия, начиная от женских перчаток и заканчивая мужскими сапогами. Все эти вещи Мако знал уже наизусть, но все же смотреть на них приходилось. Поскольку каждый раз, когда его взгляд надолго отрывался от тележки, сзади звучал недовольный голос:
– Давай живее, слизняк худосочный, к вечеру так не дойдем.
Мако недовольно поморщился, коротко взглянув в сторону хозяина товара, однако проявить свое возмущение словесно побоялся.
– Ишь, еще глазья свои таращит, – громко свалилась на юношу очередная порция брани со стороны низкорослого тучного мужчины, противного как на взгляд, так и на голос. – Нанял тебя, недоноска, значит благодарен будь и топай давай. Поживее топай!
Мако топал, поскольку другого выбора у него в запасе не имелось. Из атанской Военной академии юношу с позором выгнали три месяца назад, и в этом не было ничего удивительного. Лишь каждому пятому среди множества молодых курсантов позволяли выучиться на младшего