21 Добрая Сказка. Алексей Терентьев
Упали с заколоченных ставенок доски, будто кто-то неведомый отодрал их мощной рукой. Раскрывшиеся ставни, подставили солнечным лучам запылённое стекло рам. Вздох облегчения прошёлся по всем участницам обряда. Баба Фёкла усмехнувшись, только и проговорила:
– Он ещё и с хозяином. Строгий он только, на людей обиженный. Да ничё, привадим, отогреем, накормим, да приручим. Всё бабыньки. По домам. Завтра остальных созову, дом очищать надоть, да в ум приводить. А вы голубушки никому ни слова, о том, что здесь было. Помните, об том. Пошли дочка. Треба отдохнуть мне крепко.
Войдя при помощи мамы Иры, в дом бабка Фёкла легла в дальней комнате на лавку, оставив на хозяйстве молодую родительницу двух девочек. Остальных детей, разобрали женщины, и каждая при прощании улыбалась особой улыбкой. Казалось, общая тайна объединила этих женщин теперь глубже и надёжней, чем, если бы они прожили друг возле друга в подругах не один десяток лет. Ирина с благодарностью кланялась, чуть ли не в пояс, понимая, что сделали незнакомые раньше её женщины, для всей её семьи. Начистив картошки, и поставив её в печь для готовки, она отправилась в огород, и нарвав зелени стала её мыть. Девчонки были при ней, с удовольствием исследуя границы двора бабки Фёклы. Вскорости показалась телега с большущей копной свежескошенного сена. Рядом гордо вышагивал их отец Слава. Неся литовку на плече и другой, понукая поводьями, старую лошадёнку, он казался прирождённым крестьянином, живущим на своей земле. Наверное, никто из их бывших знакомых и не признал бы в улыбающемся мужчине кандидата педагогических наук. Он был просто счастлив, вернутся домой, к жене и детям. Девчонки, выскочившие за ворота, кинулись навстречу отцу и наперебой стали рассказывать. Как много у бабушки Фёклы игрушек, и что сказал Митька, и как играла Наташка, и какие новые у них друзья и подруги. В свои неполные шесть лет, они тоже были рады, той чистой радостью, что доступна, только детям и святым. Когда любишь весь мир, и кажется, что этой любви не будет конца.
Дома сгрузив свежескошенное сено под навес, папа Слава, умывшись от солёного пота, прошёл в дом. Поцеловав жену и поприветствовав бабу Фёклу, он голодным взглядом обвёл стол. Старуха, вручив ему веник, указав на дверь, только и сказала:
– Не попарившись, за стол неча садится. Всю боль банька снимет, силы вернёт. Иди касатик, а жена тебе и парку поддаст, да и веничком подмогнёт где надобно.
Согласившись с доводами старого человека, папа побрёл в баньку, что уже была вытоплена и готова к приёму дорогих гостей. Приняв пропарку и какие-то пахучие втирания из рук жены, папа Слава почувствовал, как оживает в нём всё мужское. С любовью и нежностью он глянул на жену, та улыбнувшись ему в ответ, сказала:
– Хозяин ты мой ненаглядный. Сейчас девчонок выпарю, да и ужинать будем.
Вскорости вся семья собралась за одним столом. Бабка, встретившая коровушку с пастбища, загремела ведром подойником во дворе и вскоре теплое, и сытное молоко было оприходовано за общим столом. Отдельная крынка была для детей. Баба Фёкла,